Улыбка Джоконды: Книга о художниках

В 1883 году Левитан окончил училище живописи с двумя серебряными медалями и получил звание классного художника (тогда это означало всего лишь ступень профессии). В следующем, 1884 году он был принят в число экспонентов Товарищества передвижных художественных выставок. Стал передвижником.

Далее напряженная работа, писание и экспонирование картин, неуклонный рост популярности. Левитан умер в расцвете сил и таланта. Современник художника журналист Михаил Первухин писал:

«До такой изумительной простоты и ясности мотива, до которых дошел в последнее время Левитан, никто не доходил до него, да и не знаю, дойдет ли кто и после».

«Левитан остался в моей памяти, – писал его сотоварищ по училищу Василий Бакшеев, – как художник, неразрывно связанный с русской национальной школой пейзажа, как художник, глубоко любящий родную природу, без устали ее изучающий и с большим мастерством воплощающий эту природу в своих богатствах».

Сказано, конечно, с пафосом. А вот более человечное мнение о Левитане. Оно принадлежит Александру Бенуа:

«…это поистине человек, который водит тебя гулять, иногда в калошах, иногда под Палящим солнцем, но всегда по таким местам, где чудно пахнет свежим воздухом, снегом, сухими листьями и распустившейся березой. Обыкновенно же пейзажисты пишут пейзажи, и они пахнут маслом».

Но Левитан был действительно необыкновенным пейзажистом. Часто пишут и говорят: певец… поэт… И забывают простое слово – гений.

Однако не будем рядиться в искусствоведческие одежды и со скучным видом знатока разбирать живописные и композиционные средства художника, говорить о том, где он – яркий передвижник, а где в его полотнах ощущаются мотивы модерна. Все это интересно только специалистам. А простому читателю, с обычным «верхним образованием», интересно другое: как жилось Левитану, каким он был человеком, кого любил, как любили его.

Вот об этом, в силу оставшихся документов и мемуарных свидетельств, и поговорим.

Итак…

Левитан-человек

Трудное, нищенское детство, еврейское изгойство, нелады со здоровьем («мерехлюндия» как отзвук физического неблагополучия организма) – все это не могло не отразиться на характере Левитана, на его привычках. В отличие от своего учителя Алексея Саврасова, да и многих других служителей искусства (Аполлона Григорьева, к примеру), которые искали утешения от невзгод жизни в алкоголе (истинно российское утешение), Левитана врачевала природа. Он до самозабвения упивался лесами, холмами, пригорками, речками и озерами, всем этим разноцветьем и разнотравьем, российским ландшафтом. Видел и слышал, как токует вальдшнеп, «как маленький Гамлет, рыдает кузнечик». Мог часами лежать на спине где- нибудь в роще, насвистывая при этом песенку, или бродить по лесу с верной собакой Вестой, или сидеть неподвижно с удочкой, наблюдая за водной рябью, «в венце кувшинок, в уборе осок».

И часто, как вспоминает Мария Чехова, «Левитан клал свою удочку и начинал декламировать что-нибудь из Тютчева, Апухтина, Никитина или Алексея Толстого. Это были его любимые поэты, и он знал наизусть множество красивых стихов…».

И далее: «Левитан любил природу как-то особенно. Это была даже и не любовь, а какая-то влюбленность».

Левитан мог повторить следом за своим любимым художником Камилем Коро: «Всю свою жизнь я был влюблен в красавицу природу».

Природа чаровала Левитана. Природа успокаивала Левитана. Раскрывала перед ним свою красоту. И художник свое видение и понимание природы со всеми ее тончайшими оттенками переносил на картины.

Да, Левитана справедливо называли мастером «пейзажа настроения». Но он отражал не только настроение, он отражал душу природы, ее суть, ее вечную и нетленную красоту, вот почему пейзажи его говорящие. Посмотрите на них внимательно – и вы многое не только почувствуете, но и узнаете.

Я лег на поляне, украшенной дубом,
Я весь растворился в пыланье огня.
Подобно бесчисленным арфам и трубам,
Кусты расступились и скрыли меня.
Я сделался нервной системой растений,
Я стал размышлением каменных скал,
И опыт осенних моих наблюдений
Отдать человечеству вновь пожелай…

Это строки из стихотворения Николая Заболоцкого «Гомборский лес», поэта, кстати, очень схожего по отношению к природе, по благоговению перед ней с Левитаном. И еще одна цитата из Заболоцкого:

В этот миг перед ним открывалось
То, что было незримо доселе,
И душа его в мир поднималась,
Как дитя из своей колыбели…