Улыбка гусара

— Да! Там где деньги, власть, кураж от обладания почти всем и извращенное желание какой-то новой мерзости, отвечающей истинному облику того человека, который перестал быть им и стал маньяком. Он считает себя выше, могущественнее и умнее чем те, кто его ищет, и даже нарочно дает подсказки!

Умно рассуждает этот доктор, один из ближайших друзей смерти. Танатологи вообще народ очень своеобразный, близость к миру мертвых как-то по особому обостряет чувства некоторых из них. Не всех, только тех, кто выбрал сию профессию по призванию души, стремящейся оказаться на берегу той великой реки, где старик Харон гоняет свою лодку от берега к берегу. Вот только обратно он перевозит очень немногих — тех, кто способен так его напугать, чтобы убедить о большей опасности пребывания ТАМ, нежели ЗДЕСЬ.

Но есть в его рассуждениях и некоторые недостатки… А коли есть, так их надо бы и обнародовать.

— Скорее просто деньги и к тому же отсутствие той власти, которую он хочет получить. Плюс, возможно, извращенная ненависть к тем, кого он выбирает в качестве жертв. Да, а кто они?

— Ничего общего, совсем ничего, — развел руками Алекс. — Не совпадают ни пол, ни внешность, ни место жительства… Пусто.

— А мне кажется, что есть одна общая деталь, только вы смотрите на нее и не видите очевидного. Вот ответьте мне, из какой социальной группы были те, приглянувшиеся этой твари?

— Тоже мимо. Родители разные… Учителя, клерки, бухгалтера, один вообще из наших. В смысле, из милиции.

— Старлей, ты что, специально глупым прикидываешься или непроизвольно выходит? Вот ответь, были ли среди них детки маргиналов, дворников там, грузчиков и все в таком духе?

— Нет, не было…

— А отпрысков кого-либо влиятельного, — купцов или, как их там сейчас называют… бизнесменов? Неужто тоже не было? Вопрос риторический и ответа не требует.

Готесса моя давно уже все поняла, да и Ярослав — этот экстравагантный потрошитель трупов — также осознавал ход моих мыслей, а вот мент с прокурорским никак не могли свернуть в сторону от привычного им шаблона. Понимаю, сложно отойти от того, что на протяжении долгих лет становилось чем-то естественным и вроде бы неоспоримым.

Честно сказать, я немного мошенничал. Вампирская гиперчувствительность к смерти, и её причинам позволила мне ненадолго заглянуть в эмоции маньяка, сохранившиеся в обрывках ауры трупа. Ничего конкретного, но сделать кое-какие выводы все же позволяет.

— То есть что получается? — наконец выдавил из себя Алекс.

— Словечко из четырех букв. Начинается на «ж», кончается на «а», — обрадовано заржал подручный смерти. — Наконец то вы, ребята, вляпались в ситуацию, когда придется хоть немного пойти против течения. Потрясите-ка сильных мира сего!

Сыскари невесело переглянулись.

— Ничего, — утешил я своих временных союзников. — Я от всех ограничений далек, к начальственным креслам не испытываю ни малейшего почтения, а особенно к тем частям организма, которые на них восседают. Кстати, порой кажется, что именно ими они и думают. Или не думают даже ими…

— Слушай, граф, а может им трансплантацию учинить?

— Поясни, — не уловил я смысла предложения, сделанного Элен.

— Да просто голову вниз, кое-что другое вверх. Может лучше и не будет, зато для народа нагляднее на порядок.

Истерическое хихиканье Чумы, которое чуть было не прорвалось в слышимый диапазон, свидетельствовало о том, что бесенку подобная мысль пришлась очень даже по душе и он наверняка собирается поэкспериментировать над первой же подходящей кандидатурой. Да и у меня это вызвало определенные раздумья. Разумеется, не столь прямолинейно, но сама идея ничего… Доработать и можно пускать в жизнь. Так что…

— Ничего, ма шери, это от нас не уйдет. К тому же уверен, что ты мне напомнишь при случае. Но хватит об отвлеченных материях, перейдем к делу пусть и неприятному, но важному и нужному.

— Это к какому? — вновь проявилось неуемное любопытство патологоанатома. — Тело я уже вскрыл, второй раз делать это незачем. Искать надо, но это уже не моя область. Вот посоветовать там, гипотезу выдвинуть…

— Гипотеза — это хорошо, особенно если она верная. Но я не об этом. Кто-нибудь слышал о том, что у убитого в глазах способен отпечататься тот, кто послужил причиной смерти?

— Бабушкины сказки. — отмахнулся труженик прокуратуры. — Тогда бы вообще никаких проблем не было — посмотрел трупу в глаза и вот он, виновник.

— Слышал я что-то, но вот ни у кого до сих пор это не получилось, — Ярослав был более осторожен в своих оценках. — Помнится, в конце девятнадцатого века серию опытов проводили… Брали труп жертвы, убийца которой был стопроцентно известен и пытались каким-то образом срисовать или даже сфотографировать изображение, остающееся в зрачке покойного. Тщетно! Может нужны особые методы?

— Нужны, как без того.