Улыбка Мицара

"Мы одиноки во Вселенной" - так называлась книга Чарлза Эллиота. Написанная превосходным языком, она убеждала и доказывала, разрушая извечную веру человека в возможность встречи с инопланетной цивилизацией.

Свое исследование Эллиот начал с туманных идей древних индийских Ведов о множественности обитаемых миров; выдержками из сочинений древнегреческих философов Фалеса, Анаксимандра, Эпикура; отрывком из поэмы "О природе вещей" Лукреция: "Весь этот видимый мир вовсе не единственный в природе, и мы должны верить, что в других областях пространства имеются другие земли, и другие люди, и другие животные". Он напоминал об учении Птоломея и о мрачных столетиях господства христианской религии: Земля - центр Вселенной. Потом "атомная бомба" поляка Николая Коперника, взорвавшая Птоломееву систему; первые телескопические наблюдения Галилея; планеты похожи на Землю. Джордано Бруно. "Имеются бесчисленные солнца... Бесчисленные земли... На этих мирах существуют живые существа..." Величайшее преступление церкви: судом святейшей инквизиции Джордано Бруно признан еретиком и сожжен заживо. Но вот - капитуляция религии: она признает множественность разумных миров, она приспосабливается к новому мировоззрению... Ломоносов, Кант, Лаплас, Вольтер, Циолковский, Эйнштейн, Лангер, Ма Цзи, Тарханов...

Мадия закрыла глаза. Мысли снова и снова возвращались к эпохам, событиям, датам, фамилиям. Как долго и трудно шло человечество к пониманию простой, в сущности, истины, что Вселенная бесконечна - бесконечны и разумные миры! Поднявшись в космос, люди поняли еще одну простую истину: что им принадлежит не Земля, не Солнечная система, а бесконечный звездный мир.

В памяти Мадии возникали картины далекого прошлого. Индусы в белых одеждах, приносящие жертву божествам и поющие гимны из Ригведы... Площадь цветов в Риме. Толпы людей. Кольцо из черных одеяний инквизиторов вокруг костра. Черный столб дыма над костром. Человек, привязанный к столбу. Пламя жадно лижет его тело. Человек тихо стонет. Глаза смотрят в высокое. синее небо. Бруно... Городок в старой России. Молчание и тишина на улицах под жарким июльским солнцем. Город, застывший и тихо стареющий. На многих домах пожелтевшие от времени объявления: "Сей дом продается". На колокольнях церквей часы отмечают четверти, некоторые - минуты. Тихо умирает городок, и над ним - каждую минуту - тихий стон колокола. Еще минута прожита... На тишину, на город, на церкви наплывает худое, энергичное лицо в русской косоворотке. Константин Циолковский. В руках - объемистая тетрадь в клеенчатой обложке. Крупно: "Исследование мировых пространств реактивными приборами".

Ученый смотрит в звездное небо. Мадия видит Млечный Путь, "чечевицу", как называли студенты нашу Галактику. Сверху она похожа на спираль, а сбоку - на веретено. В центре белые точки, прижатые одна к другой. Циолковский показывает рукой на это звездное скопление. И летит туда звездолет...

Мысли Мадии бегут, как поток воды в горах; поток, который несется через долины и равнины, увлекая властным течением мелкие ручьи. Книга Чарлза увлекает властно, как поток. Вселенная. Звезды. Чужие солнца. Планеты. Еще галактики, еще туманности. И нет им конца, и нет там жизни...

"Выдающиеся ученые прошлых времен, - писал Эллиот, - заложили фундамент, на котором покоится современная наука о происхождении миров. Мы, потомки, благодарны им за великие деяния, за подвиг. Их имена вечно живут в наших сердцах, сердцах внуков, правнуков... Это они, наши великие предки, открыли последующим поколениям дорогу в звездный мир. Изумляет глубина научного предвидения ученых минувших времен. И это при столь мизерном количестве знаний о Вселенной. Априорные утверждения наших предков о множественности обитаемых миров мы приняли как аксиому. Она, как эстафета, передается из поколения в поколение. С детства мы знаем, что дважды два четыре, что скорость света постоянна, что энергия покоя равна массе на квадрат скорости света, и Земля - не единственная носительница разумной жизни во Вселенной.

В середине двадцатого века человек вышел в космос. За пять последующих веков Мы поднялись на великие вершины жизни. Человек, изучив планеты Солнечной системы, полегел за ее пределы. Фантасты были посрамлены - ни на Марсе, ни на Венере не удалось обнаружить разумную жизнь".

Эллиот не обошел молчанием и таинственный "Шар Тарханова", переданный в Музей космонавтики погибшим академиком звездолетчиком Тархановым.

"Кто может доказать, - писал далее Эллнот, - что шар прибыл из космоса, если на нем - изображение нормального человеческого тела? Если допустить множественность миров, то следует допустить и многообразие форм жизни. На других планетах невозможно повторение эволюционного пути, приведшего к происхождению человека. "Шар Тарханова", созданный неизвестно для какой цели, - дело рук землян."