Улыбка Мицара

Козырев нажал кнопку на подлокотнике кресла, и на потолке раскрылся занавес. Свет в комнате погас. С потолка смотрело черное звездное небо. Стотысячекратные В-телескопы приблизили звезды настолько, что, казалось, их можно взять в руки. Звезд было много. "Небесный сад", - подумала Мадия. Над головой, казалось, действительно был августовский сад со спелыми наливными яблоками. Правда, в настоящем саду свет золотистый, теплый, а здесь - холодный, негреющий.

- Вот все, что осталось мне, - как бы издалека услышала Мадия голос Козырева. - В жизни, оказывается, можно быть либо зрителем, либо действующим лицом. Я, например, сегодня почти только зритель...

- Это неправда, - запротестовала Мадия. - Вы всегда человек действия. Кстати, а разве нельзя быть одновременно и действующим лицом, и зрителем?

- Исключается. Люди, которые пытаются совместить то и другое, не достигают совершенства. Зритель - лицо пассивное.

- В этой мысли есть какая-то парадоксальность, - заметила Мадия. - А парадоксы...

- Стоп, Мадия! - внезапно оборвал ее на полуслове Козырев. - Это же гениально!

- Что гениально?

- Парадокс. Как я мог забыть об этом? - пробормотал он, придвинув к себе видеофон. - Дежурный Института света? Я индекс 271а. Переключите информатор на мою квартиру.

Вспыхнул маленький экран, и Козырев опять погрузился в цифры. Это чтение ужаснуло его: как он мог забыть, что шары - инопланетного происхождения? В основе алгоритма исследований лежал незыблемый постулат Эйнштейна - скорость света постоянна. А если не постоянна? Козырев чуть ли не ущипнул себя - до того дикой показалась эта мысль.

Давно ушла Мадия, сразу поняв, что Козырев одержим какой-то новой идеей и отвлекать его нельзя, а он продолжал размышлять перед освещенным экраном. Вселенная вполне объяснялась специальной и общей теорией относительности. Человек потому так спешно и так далеко проник в космос, что в совершенстве знал ее и пользовался ею в своей практической деятельности. В других мирах могут быть другие, неизвестные землянам, законы и теории.

Академик Тарханов когда-то в кругу друзей полушутя, полусерьезно сказал, что за световым барьером начинается антимир, что в этом антимире есть антиземля, антимедведи, антитархановы. Парадокс? Конечно. Но разве психологические корни и психологический эффект теории относительности не связаны с непреложной демонстрацией парадоксальности бытия?

Потом он не раз возвращался к этой мысли. Нерешенная проблема антимира - наследство Тарханова. Это наследство волнует ученых, оно до сих пор еще не потеряло своей психологической окраски. В одной из своих книг о научных идеях Тарханов писал не столько о тех проблемах, которые получили экспериментальную проверку, сколько о тех идеях и проблемах, которые остались в наследство от ученых старших поколений. И идеи, в свое время не подтвержденные экспериментом, опытом, выводом, больше всего волновали Тарханова. Они увлекали его своим драматизмом и устремленностью в будущее.

Козырев чертил на листе бумаги спирали. Принцип развития по спирали - принцип диалектического материализма. Когда-то Тарханов говорил, что он по спирали разгадает любую загадку природы.

"Что ж, попробуем пойти по спирали, - думал Козырев. Быть может, на каком-то завитке и раскроется тайна шаров".

Козырев прилетел в Звездный Совет в девять часов утра. Прежде чем собрать председателей комитетов, он решил повидаться с Раулем Сантосом и, не заходя к себе, направился в Комитет галактической связи.

- Мне сообщили, что осенняя сессия откладывается, - сразу же после приветствия начал Сантос. - Академик Соболев, кажется, собирается проглотить Вселенную.

- Я не понимаю его. - Козырев опустился в кресло. - То, что предлагает Совет Солнца, или, вернее, академик Соболев, противоречит всей нашей философии. Конечно, заманчиво сосредоточить людские и материальные ресурсы на переделке планет Солнечной системы. Но мне кажется, это должно быть всего-навсего текущей повседневной работой человечества. Но ведь нам следует думать и об отдаленном будущем!..

- Не вините Соболева, - остановил его Сантос. - Ничего он не затевал.

- Но тезисы Совета Солнца принадлежат ему!

- Это так. Но доклад - следствие, а причины его появления куда сложнее. Вы не замечали, какие изменения происходят в нашем обществе за последнее время?

- Я, дорогой Сантос, не социолог, а всего-навсего звездолетчик и астрофизик.

- Да, конечно. Но каждый звездолетчик в какой-то мере и философ. Как по-вашему, кто такой Чарлз Эллиот?

Козырев был озадачен вопросом.

- Почему вы вспомнили именно о нем?

- Все дело в том, что Эллиот мне кажется самым ярким представителем определенной части нашего общества. Они не хотят движения, их вполне устраивает современный уровень жизни. Зачем им Вселенная, когда на Земле почти райская жизнь. И такую же райскую жизнь можно устроить на Марсе, Венере...

- Вы считаете, что эллиоты могут остановить колесо жизни?