Улыбка на пол-лица

За полгода до вручения диплома я основательно взялся за свою будущую военную службу. Первым делом я позвонил в военкомат, спросил, какие документы необходимо предоставить. Надо было собрать несколько справок и фотографий, пройти медосмотр. Далее мне сообщили, в какое время я должен подойти на медицинское обследование. Медкомиссия проходила в самом здании военкомата. На ней я наблюдал весьма занимательные действа, похожие на мышиную возню. Военкомат был полон грустных юношей с мамами, которые что-то обсуждали, тихонько перешептывались. Наверное, обговаривали сценарий, который помог бы им обойти армейский «глаз». Возможно, мне тоже надо было подготовить «сказочку» для врачей и военного комиссариата? Нет, конечно, нет. Я шел к этому выбору уверенно, с мыслью, что так правильно, что косить от армии – удел слабеньких маменькиных сынков, просто трусов. Начался медосмотр. «Грустные» парни один за другим, струйкой тянулись от одного кабинета к другому. Множество врачей проверяли все и в то же время совсем ничего. Но, кстати, именно там, к моему удивлению, я впервые узнал, что у меня не такое уж и идеальное зрение. Рассказали про астигматизм и какой-то небольшой минус.

Могильную тишину прервал какой-то бледный, худощавый парень, пройдя через всех нас, «комиссионных» ребят и мам, он без очереди зашел к терапевту, но потом моментально вышел, после чего выбежал врач в белоснежном халате, ругаясь матом, со словами – «Кто же его сюда пустил?!».

Оказалось, у парня был запущенный туберкулез открытой формы. Началось проветривание и промывка кабинета. После чего «грустная» очередь, как ни в чем не бывало, начала свое волочение снова.

В итоге, примерно часов через пять, я стоял с заполненной справкой, в которой была надпись «годен к военной службе с незначительными ограничениями». Это было из-за глаз, поврежденного носа и какой-то стадии сколиоза. Недолго думая, со справкой в руках, я отправился к главному комиссару, дабы посоветоваться, куда можно отправиться служить и в какие рода войск есть возможность попасть.

Кабинет комиссара я нашел довольно быстро. Очереди не было, только пожилые родители с сыном. Выглядели они как два офисных работника с многолетним стажем. Редкие, поседевшие волосы отца смиренно лежали на блестящей залысине. Маленькие очки с толстенными линзами то и дело сползали на кончик носа. Белая выглаженная рубашка была натянута добротным животом. Рядом сидела мать, полная женщина в симпатичном зеленом платье, и все время что-то кудахтала своему по виду изрядно уставшему мужу.

– Вадик! Да что ты опять гундишь! Устрой его к себе в институт! К Санычу подойди – и все! – громко говорила женщина. – А если не получится, деньги найдем!

– Хорошо, – спокойно, податливо кивал мужчина.

Судя по дальнейшим перешептываниям, они принесли какую-то справку, чтобы отмазать родное чадо.

Я засыпал под дверью военного комиссара в ожидании, когда же переступлю порог и попаду внутрь.

Наконец, подошла и моя очередь. Я зашел. Передо мной открылся большой светлый кабинет с отголосками советского периода. Светло-серые стены. Свежий, блестящий паркет. Коричневый модульный строгий шкаф на всю длину стены. Напротив, у окна, стоял широкий письменный стол из шлифованного, лакированного массива сосны. На столе лежало несколько книг, два телефона – черный и зеленый, довольно аутентичная серебристая статуэтка тигра, подставка с ручками и другими канцелярскими принадлежностями. По бокам, на стенах, ровными шеренгами, с одой стороны расположились портрет президента и герб города, с другой – несколько почетных грамот в деревянных, тонких рамах. За столом, на кожаном, немного потертом кресле, сидел старший офицер. Серьезный, седой, коротко стриженый капитан с выдающимся раздвоенным подбородком, одетый в серую рубашку с аккуратно завязанным черным галстуком. Множество золотых звезд на погонах в полной мере отражали его значимость и соответствие должности. Взгляд его серых глаз был настолько пронзителен, что смотрел он как будто бы сквозь меня. Я уселся перед ним. У нас завязался диалог.

– Молодой человек, какой вопрос вас интересует? – спросил капитан.

– Знаете, вот какой вопрос у меня… Можно ли попасть в часть рядом с домом? – спросил я, немного замявшись.

– Можно. Образование есть? – коротко спросил капитан.

– Да. Высшее, – с легкой гордостью ответил я.

– Рядом есть ВВС. С вышкой подойдете. Приходите двадцать седьмого июля, в семь утра, – четко, без раздумий, определил капитан.

– Хорошо, – ответил я. – Буду.

– С собой приносите все анализы, – добавил капитан.

– Может, что-то еще взять? – поинтересовался я.

– Нет, – отрезал капитан. – Мы всем вас обеспечим.

– Спасибо… До свиданья, – сказал я и вышел тихонько за дверь.

Туманное будущее, о котором я думал месяцами, начало постепенно прорисовываться. «Военновоздушные силы» – так интересно, значимо, серьезно. Дальняя авиация, фронтовая авиация, авиация ПВО, военно-транспортная авиация. Картинки – одна за другой, начали размашисто вырисовываться в моем сознании.