Улыбка на пол-лица

Старая бытовка в пробоинах была нашим общим рабочим жилищем. Иногда, чтобы немного расслабиться, во время перерывов, за чайком или за игрой в карты, завязывался довольно качественный треп о минувшем времени:

– Петуха как-то палкой за дело побил, но драться нельзя было. Шнырь или петух по любому пойдет жаловаться, – раздавая карты, рассказывал Горбач. – Потом мусора разбираться не будут, всех в ШИЗО посадят и в личное дело запишут. Об УДО забыть можно уже при таком раскладе.

– Блатные пару затрещин дать могут, а могут и поломать, – добавил серьёзно Вован. – На разговор подтянут. Разговор не выйдет – дужками забьют или табуреткой.

– На мою армию похоже, – рассматривая свои карты, с улыбкой заметил я.

Контора, в которой я работал, Северное строительно-монтажное управление, занималась фундаментами различных зданий. При Советском Союзе это была организация, занимавшаяся квартальной застройкой различных районов Москвы и области, принимала участие в возведении таких жилых массивов, как Люберцы, Одинцово, Мытищи. После развала Союза компания сохранила часть производственной базы: арматурный цех, уже совсем не выдающий продукции, цех металлообработки, который стоял мертвый, парк техники со старыми, ржавыми кранами типа РДК-25. В общем, положение организации было слабенькое, но она как-то выживала, как говорится, «на последнем издыхании».

Всегда хотелось уволиться, но нужда денег, крепко, жесткими клещами сдерживала меня, так как работы нигде не было. А еще меня удерживала здесь Аня, наш инженер ПТО. Ей все время приходилось выполнять задачи более широкого плана: она составляла сметы, бегала по городу, занимаясь курьерскими делами, выполняла обязанности секретаря. Миниатюрная шатенка с прямыми волосами, убранными назад в маленький опрятный хвостик, постоянно в непонятных однотонных кофточках. Крохотные ручки. Зеленые, большие глаза, невинные – как у хрупкого малыша. Кроткие черты лица гармонировали с аккуратными очками в тонкой оправе. Розоватые, не накрашенные губы. Душевная, неподдельная улыбка. Немного «серенькая», но очень добрая. У нас была дружба, но дружба с некоторыми «любовными нотками».

К слову, дружба между мужчиной и женщиной является объектом множества споров. Одни говорят, что дружба возможна, другие – что невозможна. С другом иного пола можно проводить время, сохраняя дистанцию, но эта дистанция легко может сократиться, если друзья, к примеру, начнут жить в одном номере. Тут большое значение имеют естественные инстинкты, против которых и трезвый разум может оказаться бессильным. Что мешает двум одиноким людям, сверстникам, с взаимной симпатией друг к другу, выйти из дружеских рамок? Да практически ничего. Такова и наша с Аней дружба – дружба с «нотками»…

Каждый день я ждал, когда она позвонит. Дождавшись звонка, уходил в бытовку и, как школьник, часами ворковал с ней. Ее звонок наполнял меня какой-то необъяснимой жизненной энергией.

– Привет! Ну, что там сегодня? Все нормально? Сколько свай забили? – участливо спрашивала Аня.

– Сегодня только восемь… Не идет свая.

– Акты доделаешь сегодня? – деловито интересовалась Аня. – Мне не забудь направить.

– Обязательно! Ну, а ты как там? Устала? – с сочувствием спрашивал я. – Наверное, опять целый день бегала с документацией, а потом, вдобавок, голову над сметами ломала…

Несколько секунд в трубке висело глубокое молчание, которое было прервано протяжным грустным вздохом:

– Я так устала…С утра по городу с тяжелой сумкой разъезжала, спина разболелась, голова кружится… Еще директор кричит на меня… – сдерживая подступающие слезы, говорила Аня. – Говорит, ничего не успеваю. Сегодня в поезде плакала. От всего устала…

– Ничего, потерпи, пожалуйста… – пытался я поддержать ее, – Я уверен, что ты со всем справишься, ты же умная…

Не в силах сдержать эмоции, она говорила, с какой ненавистью каждый день приходит на работу и садится за свой заваленный бумагами стол… Говорила, как сильно хочет уволиться, но, к сожалению ее, как и меня, держит ипотека и отсутствие всякой другой работы. Я всегда старался поддержать Аню. Через эту поддержку сам получал какое-то душевное удовлетворение. Наверное, от того, что помогаю не безразличному мне человеку…

Внезапно наш разговор оборвали крики крановщика:

– Эй, начальничек! Епта! Пока ты там трепался! Твои перцы сваю в трубу захерачили! – высунувшись из кабины, надрывался Кирюха. – Фонтан долбит!

– Что! Как?!

Впопыхах я надел резиновые сапоги и сломя голову побежал месить грязь в котловане, пытаясь разобраться, что делать дальше с этой катастрофой местного масштаба.