Улыбка Ники Самофракийской

Он опять пробежал около «Государственных людей» и нашел пропажу! Бесследно исчез царь-вешатель Николай I.

Потеряв всякое самообладание, по лужам, напрямик Антон устремился в экскурсионное бюро. Как вихрь, ворвался в него и, едва не опрокинув стол Гулина, провозгласил:

— Николай Иннокентьевич, в шею гони меня с работы! Позорно провалил экскурсию!

— Год постройки Софийского собора забыл или Грановитой палаты? ухмыльнулся Гулин. — Не разыгрывай, не выйдет.

— Забыть — это не страшно, всяко бывает. Дело гораздо хуже тут, оказывается. Такие события, а я и не знаю! Да еще и с памятником… Мне это совершенно непростительно… Понимаешь, скульптуры Шевченко, — говорю я туристам, — на памятнике два часа тому назад не было. А они не верят. В их глазах я оказался лжецом, безответственным фантазером!

— Но ты правильно сказал, только как-то странно, с вывертом. Почему это «два часа назад»? Ты же сам прекрасно знаешь, что скульптуры Шевченко на памятнике никогда не было.

— Я так и сказал. А надо мной смеются.

— Почему?

— Но ведь Шевченко-то на памятнике появился! Вчера еще не было, утром сегодня не было, а сейчас стоит. Задумчивый такой стоит…

Гулин засмеялся и добродушно сказал:

— Сегодня не первое апреля. Пошутил — и хватит, иди домой, отдыхай. Мне и без твоих фантазий дел хватает: вон еще два автобуса подкатили и опять без заявок. Хоть самому экскурсию веди.

— Какие фантазии! — рассердился Антон. — Ты сам войди в мое положение: что я мог ответить, если одна скульптура появилась, а другая исчезла?

— Это какая еще исчезла? — уже безразличным тоном спросил Гулин.

— Царя Николая I. Помнишь, такой пучеглазый стоял, в форме казачьего офицера?

Гулин схватился за голову:

— Что с тобой?

— Не веришь? — вскричал Антон. — Тогда пойдем к памятнику, и ты все увидишь собственными глазами! Я не шучу. Идем!

Между тем дождь усилился. Когда они подбежали к памятнику, с их плащей струями лилась вода.

— С кого начнем? — сквозь шум дождя крикнул Тулин.

— С писателей, — отозвался Антон. — Полюбуйся, какой тут великолепный Шевченко.

— Где же он?

Антон похолодел: на памятнике Шевченко, не было, фигуры в группе писателей стояли в прежнем составе. Он метнулся к «Государственным людям» — среди них, как и всегда, Николай I таращил глаза.

— Убедился, что все без изменения? — мягко спросил Гулин.

— Неужели мне это показалось, даже реплики туристов?

— Ну конечно! Я так и подозревал. Ты же жаловался, что в «голове туман», а я не придал этому значения. Прости, пожалуйста… И не волнуйся — отдохнешь, и все придет в норму. Отправляйся в отпуск. Здоровьем рисковать нельзя. А сейчас — домой и в постель!

Ободряюще похлопав Антона по плечу, Гулин вернулся в бюро, пообещав никому не рассказывать о случившемся. Антон поехал домой. На календаре значилось 24 августа 1976 года. Войдя в квартиру, Антон, не раздеваясь, как подкошенный плюхнулся на кровать…

— …Репортаж программы «Новости науки» мы начинаем из древнего Новгородского кремля. Наши телекамеры установлены у памятника «Свершившемуся тысячелетию России». Через пятнадцать минут вы будете свидетелями реализации проекта «Ника»… Но простите, к нам только что подключились телезрители «Парящих островов». Поэтому мы задаем вопрос автору проекта Лукьянову.

— Артем Сергеевич, поясните инопланетным зрителям, в чем сущность вашего проекта.

— Очевидно, — улыбнулся Артем, — вы уже знаете об открытом несколько лет тому назад «Эффекте Дага»? Позвольте коротко напомнить о нем. Воспользуюсь простейшим примером.

Прежде чем из глыбы мрамора высечь какую-то скульптуру, в своем воображении скульптор уже имеет образ этой скульптуры. Он видит ее так, будто она уже воплощена в мрамор. Творец лишь стремился наиболее полно приблизиться к воображаемому эталону. Причем такой эталон он длительное время хранит в своем воображении. Иначе говоря, воображаемая скульптура существует во времени и пространстве. Но материальна ли она? Можно ли считать ее реально существующей? И да, и нет.

Художественный образ — это всего лишь упорядоченный вихрь электромагнитных полей, порожденных биоплазмой мозга. Но поля-то эти вполне материальны. И когда образ рождается где-то, образно говоря, приходится потесниться: в ее хаос вторгается организованное Нечто.

И вот что важно: раз возникнув, художественный образ не исчезает бесследно, даже если сам творец и не «овеществил» его в привычные нам материалы. И пусть человеческий мозг, породивший его, давным-давно истлел: образ остается навсегда впечатанным в «пространство — время».

Именно на этом свойстве сохранения «впечатываний» художественного образа и его нахождения в «пространстве — времени» основан «Эффект Дага», который мы используем в своем проекте. А сегодня нам впервые предоставляется возможность проверить его на практике.

— Но почему вы избрали памятник «Свершившемуся тысячелетию России»?

— Прежде всего нам хотелось бы вернуть ему облик первоначального замысла Михаила Осиповича Микешина. Вправе ли мы так поступить? Думаем, что да.