Улыбка Пеликена

– Спокойно… спокойно… все стоим и не двигаемся, – шепотом произнес пограничник.

Волк приподнял морду и потянул воздух влажными ноздрями. Темные кончики его ушей торчали острыми пиками и слегка шевелились.

– Да он же слепой! У него катаракта!

Ветеринар произнес эти слова слишком громко и эмоционально, зверь дернулся, рыкнул, обнажил мощные клыки и скрылся в кустарнике.

– Семен, почему он нас не боится? – спросил Глеб, уважительно считая, что опыт и наблюдательность пограничника помогут ему понять необычное поведение хищника.

– Чума! Никогда ничего подобного не видел! Быть не может, чтобы волк не почувствовал запах моего пистолета и пороха. Это какай-то белый дьявол!

Они развернулись и пошли назад, думая только о том, как бы побыстрее покинуть это место.

Но, подойдя к вездеходу, они снова увидели четкие отпечатки волчьих лап.

– Нет, я сейчас с ума сойду! – расстроено произнес пограничник. – Такого не бывает! Он опять ходит вокруг нас кругами.

– Меркуриус солюбилис, – многозначительно сказал ветеринар, залезая в вездеход.

– Что? – не понял, да и не расслышал Глеб.

– Лекарство такое есть, катаракту лечит. И кстати, у меня в чемодане есть устройство для стрельбы дротиками со снотворным. Можем этого лохматого усыпить и отвести ко мне в совхоз на лечение, а потом, если, конечно, зрение вернется, выпустим его в тундру.

– Да, – почесал в раздумье подбородок пограничник, – мысль интересная.

– Но только без меня, волков с детских сказок не люблю, при одной мысли о них, холодок, знаете ли, по спине мурашками бегает, – подавая пневматический пистолет и гримасничая, передернул плечами ветеринар.

Через несколько минут Семен и Глеб вернулись к месту их встречи с волком. Зверь не заставил себя долго ждать и, словно по заявке, появился из того же кустарника, но теперь подошел ближе.

Звук выстрела был похож на открывающуюся бутылку шампанского, дротик пробил шкуру на предплечье и через несколько секунд свалил животное на снег.

– Матерый! У-y, волчище какой! – произнес пограничник, стягивая лапы животного пластиковым жгутом. – Слушай, а чем мы ему морду замотаем? Не ровен час очухается, пока мы его домой везти будем.

– У меня только шарф есть. – Глеб подошел ближе, сильный, неприятный запах псины ударил в нос. – Ты оберни его вокруг пасти, а потом узлом на шее завяжи, а то действительно, не очень хочется, чтобы эти зубища вцепились кому-нибудь в руку.

– Смотри! – Пограничник поднял на Глеба удивленные глаза. – У него в паху татуировка, похоже, это какой-то номер. И когти длинные…

– Знаешь, Семен, я в Москве видел – такие номера ставят на очень породистых и дорогих собак. Но тут буквы английские, и думается мне, волк этот с Аляски пришел.

– Ты что? От американцев до этого места километров двести пятьдесят, а то и поболе будет. Нет, он бы все лапы себе изрезал, а тут смотри – подушки, как у домашнего пса, ровные да гладкие.

– Мужики, – услышали они голос ветеринара, – вы где?

На маленький, но уже истоптанный пяточек между кустами, через несколько секунд вышли два человека. Молодой, улыбающийся темными, чайными зубами чукча протянул руку и представился:

– Коля. Я волка своего ищу. Хорошо, что вы его не убили.

Он несколько раз уважительно кивнул головой и, наклонившись над животным, стал ножом разрезать пластиковые хомуты на лапах.

– Стой-стой-стой! – резко крикнул пограничник и остановил его руку. – Ты сам кто такой, Коля? Откуда взялся, и почему у тебя слепой волк с иностранным номером в паху?

– Подожди, Семен Николаевич, не шуми, – вступился за чукчу ветеринар, – не горячись. Я этого парня видел, документов у него с собой нет, но это оленевод из Канчалана. Коля, – обратился он к оленеводу, – подожди волка развязывать, он все равно еще минут двадцать не очнется, расскажи толком – что ты тут делаешь.

– Привез, на нартах привез.

– Кого привез? – снова раздраженно перебил пограничник.

– Волка. Тут недалеко, километров сорок к востоку, стойбище есть. Живет там старик один, люди говорят – бельмо и слепоту собакам лечит. Я прошлый год в гости к родне в Америку ездил, и они мне волчонка подарили. Цифры, что на брюхе, в карточку специальную вписаны, мне ее с собой дали, когда уезжал. Все бы хорошо, но со временем стал замечать, что глаза у него стекленеют, вот и собрались мы тогда с ним в дорогу.

– А как же так получилось, что он один у тебя по тундре бегает? – не успокаивался пограничник.

– Собаки напугали. У себя дома я его на привязи держу, да он и сам никуда не убегает – ручной, добрый, а тут в стойбище ездовые лайки злые, вот и напали на него. Он сильный, поранил двух, охотники за ружья схватились и давай палить, вот он и чесанул от страха. Спасибо вам, спасибо, что не убили его, – чукча снова стал благодарить и кланяться.

Семен вздохнул и, сняв с морды волка шарф, протянул его Глебу.

– Поехали, столько времени впустую потеряли, – произнес он с сожалением, шагнув в сторону вездехода.

– Почему впустую? – Двинулся следом за ним Глеб.

– Такого волчищу красивого посмотрели, руками потрогали, а как мой шарф псиной воняет – просто не передать! В город приеду, местные собаки от меня в страхе шарахаться будут.

– Коля! – крикнул ветеринар, догоняя товарищей. – Лучше приезжай ко мне в город – у меня для твоего волка есть отличное лекарство!

Чукча кивнул, снова несколько раз поклонился и вернулся к своему спящему другу. Пластиковые ремни все еще крепко стягивали его передние лапы.

Сев в вездеход, Глеб почувствовал, что приключение принесло ему радость. Семен включил музыку, и понесся по тундре, поднимая за собой снежную пыль. Ветеринар вскоре задремал, а Глеб еще долго смотрел в окно на бескрайние просторы тундры, голубое небо, искрящийся снег и думал о волке, который обязательно когда-нибудь все это увидит.