Улыбка Пол Пота

Я прочел Оруэлла когда-то давно, еще будучи подростком. Единственное, что я помню спустя столько лет, — это первые страницы, о новоязе. Как язык с каждым годом упрощался и «ненужные» слова вычеркивались из словарей. Зачем столько лишних слов, когда вполне достаточно минимума, который можно изменять с помощью приставок «плюс-» и «плюсплюс-», и отрицательной приставки «не-»?

Долой оттенки и сбивающие с толку степени прилагательных — вместо расплывчатого «хороший» следует использовать «плюсовой» или «плюс плюсовой».

Под конец партия пыталась контролировать даже мысли людей. Слова «критика», «возмущение», «частный» звучать не должны. Слово «свободный» следует использовать только в таких фразах, как «поле свободно от сорняков». И никогда применительно к человеку.

Чем больше я просматриваю материалов о Кампучии, тем чаще вспоминаю Уинстона Смита и его жизнь при диктатуре Старшего Брата.

Наконец я сажусь на велосипед и еду в букинистический магазин на улице 240. В Пномпене это единственный магазинчик в своем роде. Книжных в городе вообще немного. Большинство торгует устаревшей теорией менеджмента из США, которая в США уже никому не нужна.

Этот букинист — исключение. Книги не всегда хорошо разобраны, но здесь полно художественной литературы. В основном — книжки, оставленные отдыхающими в отелях. Отпускная литература.

Тропическая влажность плохо сказывается на бумаге. Большинство книг разбухло, и к когда-то приятному сухому запаху старой книги добавился оттенок плесени.

Хозяин лавки не удосужился расставить книги по алфавиту. Чтобы что-то найти, нужно время. Наконец, торжествуя, я держу в руках нужную мне вещь — одно из пугающих изданий Оруэлла 1984 года, когда название романа использовалось как реклама: «1984 may not arrive on time, but there is always 1985»[15].

118.

«Ты свободомыслящий человек, товарищ».

Это не комплимент. Это смертный приговор.

119.

[ПЕСНЯ СТОКГОЛЬМСКОГО НАРОДНОГО ХОРА, ЗАПИСАННАЯ В 1978 ГОДУ]

Всего через несколько дней в город
придут товарищи в черной форме!
Молодые мужчины и женщины с винтовками на плечах,
люди выйдут на улицы и будут смотреть на них.
Камбоджа свободна, власть у народа,
армия освобождения входит в Пномпень.

120.

— Ок Сакхун живет в Париже. — Филип Шорт в этом точно уверен.

Филип Шорт — английский журналист, последние годы посвятивший биографии Пол Пота. Его исследование строится на интервью с всевозможными людьми, которые либо сами были красными кхмерами, либо были близко связаны с ними.

— Он отказался говорить со мной, хотя меня представил один из его старых товарищей. Думаю, он просто не хочет возвращаться к прошлому.

121.

Ванна приносит еще кофе. Он ставит чашку рядом с моим компьютером и любопытно заглядывает мне через плечо, рассматривая непонятные слова на мониторе. Жарко, пальмовые листья застыли в неподвижности. Где-то в квартале раздается стук молотка. Он спрашивает, что я пишу.

— Книгу, — говорю я, хорошо осознавая, что в Камбодже книг почти не печатают. То, что для меня является очень конкретным предметом, для Ванны — абстракция.

— А-а… Кхмер Крохом. Понятно, понятно. Я тогда был совсем маленький, я мало что помню. Моего отца убили Кхмер Крохом. Он был в Кампонгчаме, и они пришли в его дом, арестовывать моего дядю. Но они перепутали и по ошибке взяли его. Потом они его убили.

— А что случилось с дядей? — спрашиваю я.

Ванна пожимает плечами.

— Ничего. Он спрятался. Сейчас жив-здоров.

122.

Город-призрак. Пустые улицы, дома. Камера Яна Мюрдаля жужжит, мы проезжаем мимо министерств, жилых домов. Дорога от аэропорта до центра Пномпеня. Я узнаю эти здания. С виду аккуратные и красивые.

Но.

Ни единой души.

Нигде ни единой души.

Такое трудно себе представить даже в документальном кино.

Большой город без единого признака жизни. Дома и конторы, магазины и школы. Все пусто, тихо, опустошено.

До войны в Пномпене было приблизительно 600 тысяч жителей. Когда сельские жители бежали в город от американских бомбежек и гражданской войны, население увеличилось более чем втрое. Некоторые говорят, что в 1975 году город вмещал в себя два миллиона людей. Кто-то говорит, что три.

Ян Мюрдаль в фильме объясняет: