Улыбка Пол Пота

Мир вокруг. Всё в движении. По ту сторону Берлинской стены идут суды над РАФ. США выводят войска из Индокитая. В июне 1975 года провозглашает свою независимость Мозамбик. В ноябре за ним следуют Ангола, Суринам и Восточный Тимор. Тогда же Испания покидает Западную Сахару, умирает диктатор Франсиско Франко. В январе 1976-го умирает пользовавшийся популярностью премьер-министр Китая Чжоу Эньлай. Через полгода после него умирает председатель Мао.

Не грустно ли было наблюдать за всем этим из застывшего Восточного Берлина? Сопереживать, но оставаться в стороне от всех этих потрясений?

В мае 1977 года миссия закрывается. Гуннар Бергстрём едет в Восточный Берлин помогать. Когда он приезжает, сборы идут полным ходом. То, что нельзя взять с собой, сжигают.

Затем: Анника Андервик с ребенком возвращаются в Швецию. Сромей через Пекин едет в Пномпень и пропадает навсегда.

139.

Свет фар машин и скутеров. Велорикши как большие темные тени. После красных кхмеров правила дорожного движения так и не были введены. Я пробираюсь сквозь вечерний трафик. Правостороннее движение — это, скорее, рекомендация, а так водители обычно придерживаются той стороны, которая в данный момент наиболее благоприятна для проезда. Более или менее работающая анархия.

Улицы не освещены, высоко над крышами домов видны звезды. Прохладная ночь, кажется, что все люди куда-то идут.

Я останавливаюсь у простенького интернет-кафе. Компьютеры старые, соединение очень медленное. На потолке крутятся вентиляторы, я пишу письмо Хедде Экервальд.

Это сообщение о смерти.

Я подбираю слова. Ок Сакхун умер. Эти сведения можно считать проверенными. Революционер, с которым она многие годы поддерживала дружбу. Она потеряла друга. А я — моего самого важного свидетеля.

Из трех имен остается два: Суонг Сикын и Сок Рим.

140.

ТОВАРИЩИ, ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ВЫ РАЗОБЛАЧАЕТЕ ВРАЖЕСКИЕ СЕТИ, ОРГАНИЗАЦИИ НЕТ ДЕЛА ДО ОШИБОК ВАШЕГО ПРОШЛОГО!

141.

Мсье Сем предлагает мне закурить. Я отказываюсь, он констатирует, что настали другие времена.

Мы сидим на табуретках возле остановки такси за рынком Домкор в Пномпене. Перед нами — старый закрытый кинотеатр «Монором», давно пришедший в запустение. Я жду, пока мой шофер усадит пять человек на заднее сиденье. Я купил себе целое пассажирское кресло впереди. Обычно здесь сидят вдвоем. Мы отправляемся, рядом с шофером втиснулся еще один человек. Нас ждет три часа езды по ухабистой дороге.

Мсье Сем из тех мимолетных знакомых, вспоминая которых, невольно приписываешь им что-то экзотическое. Он плохо видит, вышел на пенсию, оставив службу в Министерстве финансов. Пенсии ни на что не хватает, поэтому он работает таксистом, курсирует между Пномпенем и бывшей столицей, Кампотом. Он говорит на безупречном французском, хоть и с небольшим камбоджийским акцентом. Когда я восхищаюсь его познаниями, он между затяжками сипло посмеивается:

— Вы изволите шутить, мсье, я уже сорок лет не говорил по-французски.

В 1975-м он был государственным чиновником в Пномпене. Во время эвакуации он отправился не в Кампот, а на северо-запад, в Пномкраван недалеко от Пурсата.

— Я говорил, что я заводской рабочий. А в Кампоте меня знали. Там бы меня быстро разоблачили.

Он был сильно удивлен, когда после 1979-го впервые увидел портрет Пол Пота.

— Пол Пот был Салот Саром. Понимаете, я учился в Пномпене, а на каникулах посещал дополнительные курсы. Их читали в частной школе, Тямраон Витиа. Я изучал математику и французский. Салот Сар был моим учителем французского. Приятный, но… решительный.

Он снова посмеивается и достает из нагрудного кармана шариковую ручку.

— Смотрите, — говорит он и пишет на ладони «Pol» и «Pot». Потом приписывает несколько букв, так что получается: «Politique» и «Potentate»[19].

Щурясь, улыбается:

— Сами видите, мсье.

142.

Революция отменила не только частную собственность, религию и классовые отличия. Она также отменила случай.

Ничего больше не случалось без повода.

Все, что отрицательно влияло на борьбу, приписывалось заговору. Будь то сломавшийся плуг, лопнувший мешок риса, потерянная мотыга. Презумпция — контрреволюционный саботаж. Последствия — зачастую смерть.

Безликая контрреволюционная Конспирация была почти так же таинственно всемогуща и вездесуща, как сама Организация. Борьба между Конспирацией и Организацией была беспощадна. Все должны быть начеку. Стоит революции на секунду расслабиться, и она проиграет.

Сон Сен, министр обороны и ответственный за внутреннюю безопасность, на частых партийных собраниях постоянно повторял, что даже тривиальные события — это спланированные выпады против революции. Этот худой человек в очках, бывший учитель, приводил примеры: мелкое воровство, кто-то стучится по ночам в двери, кто-то нагадил на дорожке.

Все это — дело рук агентов. Если кто ставил под сомнение его анализ, сам попадал под подозрение.