Улыбка Пол Пота

253.

[СРЕДА, 16 АВГУСТА 1978 ГОДА]

Хедда Экервальд пишет в своем путевом дневнике:

Мы ездили в Сиемриеп, где видели крокодиловую ферму, воронку от снаряда 1976 года, плотину времен Ангкора и линию фронта между армией Лон Нола и освободительной армией перед храмами Ангкора. Жили мы в городе в одной из резиденций принца Сианука.

254.

Крокодилы неподвижно лежат на солнце, с другой стороны дороги доносится медленная похоронная музыка. Кожа у рептилий матово-серая, открытые пасти — лимонно-желтые. От них слегка несет гнилой рыбой.

Я единственный посетитель на крокодиловой ферме в Сиемриепе. И неудивительно, что туристы предпочитают Ангкор-Ват.

Несколько огороженных заболоченных полей и тысяча крокодилов. В каждой вольере небольшой бассейн с зеленой водой, заросшей водорослями. Бетонные ограждения разъела эрозия. Все эти сооружения кажутся забытыми и никому не нужными.

Я хожу мимо вольер, тереблю в руках входной билет. На нем надпись: меня благодарят за мой вклад в сохранение диких видов в Камбодже.

16 августа 1978 года шведская делегация стояла ровно на этом месте и наблюдала за тем, как крокодилы «кишат, как змеи в змеиной яме». Позднее в газете «Kampuchea» крокодилам отводится отдельная колонка. Видимо, в качестве альтернативного, более легкого чтения.

У билетной кассы продаются покрытые лаком чучела крокодильих детенышей, застывшие в одинаково угрожающих позах. Продаются также крокодильи зубы, сумки и пояса из крокодиловой кожи, а также, по какой-то неочевидной причине, кукла-блондинка с голубыми глазами.

Я спрашиваю кассиршу, сколько лет самым старым крокодилам. Она говорит, что не знает, но, наверное, лет восемьдесят.

Я возвращаюсь к вольерам и снова смотрю на кучи рептилий. Одна из тварей ползет в мою сторону, поднимает голову и фиксирует меня ничего не выражающим взглядом. Над нами порхают белые и желтые бабочки.

Выходит, кто-то из вас вполне мог ползать тут двадцать пять лет назад? Чего только не произошло, пока вы лежали и смотрели на солнце, которое садилось и снова всходило за бетонной стеной. На силуэты людей, глазевших на вас.

Один особенно крупный и древний экземпляр медленно ползет к пруду. Его голову рассекает уродливый шрам, одного глаза нет.

И что мне делать с этим опытом? Можно констатировать, что революции приходят и уходят — вечен только Крокодил.

255.

Быть может, шведские активисты тоже были введены в заблуждение историей. Или скорее тем, чего они подсознательно от нее ожидали. А также свойственной человечеству любовью к симметрии.

Бабушки и дедушки этого поколения видели, как мир их юности рушится в огне и пепле великой войны, войны, которая должна была положить конец всем войнам.

Их родители пережили Вторую мировую войну.

Раз, и два, и… какую катастрофу предстояло пережить следующему поколению? Что должно было случиться в те десятилетия, чтобы попасть в будущие учебники истории? Если не все-уничтожающая атомная война, то почему бы не коллапс империалистического капитализма? Или, скажем, мировая революция?

Даже мы легко впадаем в заблуждение. Ведь нам дана только эта, одна-единственная, жизнь. Уникальная жизнь. Должно же ради равновесия случиться хоть что-то уникальное за этот уникальный отведенный нам отрезок времени. Что-то великое, где мы сами будем зрителями и действующими лицами.

Другими словами, мы ожидаем, что земля задрожит именно у нас под ногами. Быть может, это будет пандемичная чума, которая уничтожит то существование, которое мы воспринимаем как данность.

Но это обманчивое представление. Почти нарциссичное.

Между строк учебников, излагающих сильно сжатую версию истории тысячелетий, есть необозримое множество эпизодов, не представляющих, скажем так, никакого особенного интереса.

Большинство человеческих жизней воспламенилось и погасло, так и не совпав ни с какими значимыми событиями мировой истории.

256.

Сиемриеп — это новая Камбоджа. Город стал центром быстро растущей туристической индустрии. В нескольких километрах находится Ангкор-Ват, притягивающий путешественников своими громадными храмами. Многие из храмов до сих пор скрыты в непроходимых джунглях.

Всего за несколько лет здесь открылось множество симпатичных ресторанов, баров и отелей. С моей последней поездки прошло четыре года, и я едва узнаю эти места. Но резиденция короля Сианука стоит на месте. Красивое невысокое здание, две античные пушки украшают парадную лестницу с обеих сторон. Я обращаюсь к таксистам, которые сидят на корточках под деревом. Король сюда часто приезжает? Нет. Ответ единодушный. В последний раз он был здесь очень давно.

Я захожу в один из ресторанчиков. После полудня в городе почти не встретишь туристов. Они в храмах. Через несколько часов все заведения наполнятся людьми, улицы — мототакси и моторикшами.