Улыбка Серебряного Дракона 2

– Если не будем, так жизни лишимся, но сначала в казарме окажемся. Кто церемонится с рабынями? А мы с тобой в рабстве сейчас. У тебя жених есть?

– Есть. И свадьба скоро должна была быть. Правда, мне он не особо нравится. Это родители просватали.

– Наверное, и любимый есть?

– Есть, да толку. Всё равно замуж бы за другого выдали. Что в гареме, что замужем, а его мне не видать. Потому я и не убиваюсь. Идут.

Дверь открылась, и в спальню вошёл дракон. Девушки склонились, приветствуя господина.

Фрай смотрел на склонённую голову с волосами цвета золотой пшеницы. Медленно подошёл и, ухватив за подбородок, поднял лицо, повернув к свету. Хороша. Глаза зелёные. Даже больше изумрудно-зелёные. Есть что-то неуловимое, что делало её похожей на Ильгрис.

– Как зовут?

– Элика, светлый Эрад.

Рука дракона дёрнулась.

– Кто велел тебе, так себя называть? – в голосе дракона чувствовалась злость.

– Никто, Господин. Матушка с батюшкой так назвали. Из нашей деревни ещё девушки есть, у них спросите, – в голосе девушки сквозил неприкрытый испуг.

– Ты кому-нибудь своё имя в замке называла? – вдруг развеселился Фрай.

– Нет ещё. Да никто и не спрашивал. Вы первый, – смотрела непонимающе.

Конечно, не понимает. Имя распространённое. Чуть не в каждой деревне Элика есть. Ну что же. Элика, так Элика. Отец, значит, отобрал. Надеется, что забуду, да только с именем маху дал. Не спросил. Вторая тоже радует взор. Ну, пусть останутся. Устал он. Даже злость не хочется вымещать на них. К тому же свою злость он прибережёт кое для кого другого.

– Приготовьте мне ванну.

– Уже готова, Господин. Нам всё объяснили.

Фрай поднял брови. Похоже, ему не последних дур отец выбрал. Он прошёл в купальню и девушки посеменили за ним. Дракон молча поднял руки, и они кинулись снимать с него одежду. Делали всё осторожно, чтобы не рассердить ненароком. Когда дошли до нижнего белья, то замялись, однако его сведённые брови моментально заставили их действовать проворнее.

Голый Фрай шагнул в купальню и с наслаждением опустился в тёплую воду. Девушки тут же взялись за мочалки, но он махнул им, показывая, чтобы ждали его снаружи. Чистое бельё было уже приготовлено, как и большие простыни, и наложницы молча выбежали, тихонько прикрыв дверь. Рилли, выходя, бросила украдкой взгляд на своего господина. До чего же красив. Такая фигура любое девичье сердце заставит биться быстрее, да и лицом вышел. Просто все так боятся Дракона Хаоса, что глаз не могут поднять, не то что разглядывать.

Дракон Хаоса сам себе удивлялся. Он думал, что это только из-за Ильгрис ему больше не хочется слышать визжащих от боли и страха девок. Оказывается, они ему просто надоели. Эти хоть молчаливые и не дуры. Однако, как женщины они ему были неинтересны. И вообще, никто не был интересен, но хорошо, что они есть. Опять звучит эта мелодия. С самого утра всё время вспоминает песню. Колыбельную. Кто ему пел в детстве не помнит, и сколько ни пытал служанок, так и не узнал. Не слышали они её. На память пришли только первые две строчки:

«Спи мой малыш, спи мой родной,

Солнце садится уже за горой.»

А ещё слышит голос, который пел ему эту песню укачивая. Нежный, серебристый, навевающий прохладу, как ручей в жаркий полдень. Потом он исчез навсегда. Помнит, как плакал и просил эту песню. Ему пели другие, но той уже больше никогда не было. Странно. Он не вспоминал об этом столько лет. Может, потеря Ильгрис разбудила в нём эти детские видения. Надо будет спросить у отца, кто была эта няня. Вообще, он не знает даже, кто была его мать. Ему ещё в детстве рассказали, что она умерла при  родах. Обычная женщина, осчастливленная драконом.

Фрай вылез из мраморного бассейна, служившего ему ванной, вытерся и надел белую рубаху из тонкого полотна и такие же штаны. Он уже привык, что ночи проводил у Хаоса. Но сейчас решил, что пора ему снова привыкать к обычной жизни. Да и лучше всё держать под контролем. На подпитку у Хаоса ему много времени не надо. Можно делать с вечера или утром.

С наслаждением растянувшись на огромной кровати, он поманил к себе девушек, скромно стоящих у стены, склонив головы. Те сразу подошли.

– Ложитесь с двух сторон от меня. Одна пусть волосы перебирает, а вторая поёт, пока я не усну. Потом можете сами ложиться. Спать будете здесь же со мной. Кто из вас петь умеет?

– Господин, простите меня, совсем не умею, – Рилли в испуге смотрела на него, ожидая наказания.

– Тогда волосы перебирай и расчёсывай, а ты, что молчишь? Умеешь петь? – дракон смотрел на Элику.

– Немножко умею. Что вы любите, светлый эрад?

– Колыбельную спой.

Девушка кивнула и начала петь. Голос. Её голос напоминал ему тот, что он слышал в детстве. Такой же серебристый тембр. Слова дракон даже не слушал, наслаждаясь звучащей мелодией. Глаза его сами собой закрылись, но песня продолжала литься. Она вплеталась в другую, звучащую у него в голове:

«Спи мой малыш, спи мой родной,

Солнце садится уже за горой.

Звери уснули, но Хозяин не спит.

Сон твой сладкий медведь сторожит.»