Улыбка смерти

– Лейтенант! – окликнула Леонора, когда Ева и не проронившая ни слова Пибоди уже направлялись к двери. – Если бы я хоть на мгновение могла предположить, что Артур Фокс… – Она помолчала, переводя дыхание. – Нет, в это невозможно поверить!

– А в то, что Фицхью перерезал себе вены? – Ева выдержала паузу, а затем вышла из кабинета.

Пибоди заговорила, только когда они вошли в стеклянный лифт.

– Не могу понять, вы пытались посеять семена сомнения или хотели выудить информацию?

– И то, и другое. – Ева взглянула на простиравшийся перед ними город. Небоскреб «Рорк индастриз» возвышался над остальными. Хорошо хоть, что это дело к Рорку никакого отношения не имеет. Слишком уж часто он был так или иначе связан с теми делами, которые расследовала Ева. – Леонора хорошо знала и погибшего, и подозреваемого. А Фокс ни словом не обмолвился о том, что она заезжала к ним вчера вечером.

– Так, значит, вы считаете Фокса не свидетелем, а подозреваемым?

– Пока мы не будем твердо уверены в том, что это самоубийство, Фокс – главный… нет, черт подери, единственный подозреваемый. Нож принадлежит ему. У него была возможность убить Фицхью: они были одни в квартире. У него был мотив – деньги. Кроме того, он подвержен депрессиям, у него склонность к насилию, и он ревнив.

– Можно спросить? – Ева кивнула. – Вам ведь Фицхью никогда не нравился, ни как юрист, ни как человек?

– Я его ненавидела всей душой. И что из этого? – Они с Пибоди вышли на улицу. Еве повезло: ей удалось припарковать машину совсем неподалеку. Но сначала она направилась к тележке, где продавались хот-доги и жареный картофель. – А вы считаете, что, если человек погиб, я обязана любить его? Дайте пару хот-догов, картошку и две банки пепси.

– Мне диетическое, – добавила Пибоди. – Некоторым приходится заботиться о фигуре.

– Диетическая пепси, – повторила продавщица. – Два хот-дога, обычная пепси, картофель. Наличные или кредитки?

Ева сунула поднос с едой Пибоди и порылась в карманах.

– Сколько с нас?

Женщина нажала кнопку кассового аппарата.

– Двадцать пять.

– Черт! И плюнуть не успеешь, а цены опять выросли. – Ева протянула деньги продавщице, взяла пару тоненьких, почти прозрачных салфеток.

Потом они с Пибоди пробрались сквозь толпу пешеходов и уселись на скамейку около фонтана. Сидевший там же нищий выразительно на них взглянул. Ева молча показала ему свой значок. Нищий проворчал что-то малоприятное про полицейских и заковылял прочь.

– Леонора недолюбливает Артура Фокса, – задумчиво сказала Ева.

Пибоди тщательно пережевывала свой хот-дог.

– Разве? Я не заметила.

– Юрист такого класса обычно бывает немногословен. Она же подробно рассказала о том, как Фицхью с Фоксом ссорились, о том, как Фокс ревновал. – Ева протянула Пибоди пакетик с картошкой, та, после нескольких секунд борьбы с собой, взяла пригоршню. – Очень уж ей хотелось, чтобы мы про это знали. Но в документах Фицхью нет ничего, что могло бы опорочить Фокса. Ни в дневниках, ни в записных книжках. Правда, там нет и того, что указывало бы на суицидальные наклонности Фицхью.

Ева задумчиво потягивала пепси и разглядывала шумную разноцветную толпу.

– Придется нам снова поговорить с Фоксом. Сегодня днем мне опять надо в суд, а вы возвращайтесь в участок, просмотрите протоколы обыска, поторопите медэкспертов с результатами вскрытия. Не знаю, за что там можно будет зацепиться, но их отчет мне нужен к концу дня. К трем я закончу дела в суде. Мы навестим квартиру Фицхью и попробуем понять, почему Фокс забыл рассказать про визит Леоноры Баствик.

Пибоди отложила свою еду и аккуратно записала полученные директивы в блокнот.

– Вот я вас спросила, почему вам не нравился Фицхью. Скажите, если знаешь погибшего, труднее работать?

– У полицейских не должно быть личных чувств… – Ева вздохнула. – Чепуха все это! Просто прячешь свои чувства в карман и делаешь дело. Работа такая. И даже если я считаю, что тип вроде Фицхью заслужил такой конец, я должна выяснить, как и почему это произошло.

Пибоди понимающе кивнула.

– Другой полицейский на вашем месте закрыл бы дело сразу. Самоубийство, и точка.

– Но мы с вами, Пибоди, не такие.

Ева взглянула в сторону улицы, где столкнулись два автомобиля. Зазвенело разбитое стекло, оба водителя выскочили из своих покореженных машин и стали орать друг на друга.

Ева спокойно доедала свой ланч, а водители становились все более агрессивными. Вокруг, как назло, не было видно ни одного полицейского. Мрачно усмехнувшись, Ева скомкала картонный поднос и передала его Пибоди.

– Бросьте все в мусоросборник, а потом поможете мне разобраться с этими идиотами.

– Мэм, у одного из них в руках бейсбольная бита. Может, мне вызвать подмогу?

– Не надо. – Ева встала, потирая руки. – Сама разберусь.

Когда несколько часов спустя Ева выходила из здания суда, плечо еще немного ныло. Обоих водителей к этому времени, скорее всего, уже освободили, чего уж точно не случится с детоубийцей, по делу которой давала показания Ева. Этой стерве грозило как минимум пятьдесят лет заключения. Что Еву радовало.