Улыбка Старка (СИ)

Джейме с трудом заставляет себя бежать к двери. Он убеждает себя: она знает, что делает.

— Девочке больно. — бесстрастно говорит Хгар, наблюдая за взглядом своей ученицы.

— Замолчи.

— Безликие не любят. Им не бывает больно. Девочка сошла с пути. Ей нужно забыть того, кого она любит.

Она не отвечает. Её мучит вопрос и все так же не двигаясь с места, она задает его:

— Почему ты пришел теперь? Почему не раньше?

— Девочке нужно было на большую войну. Человек отпустил.

— Откуда ты знал об этом? Даже я не знала.

— Неужели у тебя все еще возникают такие вопросы?

Да в общем не важно, как он узнал. Неважно все, что привело к этому мигу.

Арья молчит. В голове стучит лишь одна мысль. Она больше его не увидит. Никогда. И это уже окончательно все проясняет.

Говорят, чтобы узнать нужен ли тебе человек нужно просто убрать его из всех воспоминаний.

И когда делаешь это, этих самых воспоминаний становится слишком много. Она помнит их первую встречу. Помнит ужасную гордость после его изумления. Помнит его взгляд утром в Винтерфелле. Помнит, как он делает вид, что ничего не было, что не было той ночи в лесу. Арья помнит как он стоит и смотрит как казнят отца. Она помнит его, оборванного, за решеткой в красном замке, наблюдает, сжигаемая ликованием, за ним и Серсеей. Будто это было вчера, она видит Цареубийцу валяющимся в углу камеры, неотрывно глядящим на тело сестры, которую сам и убил. Она слышит его голос: позвольте мне облачиться в черное… И видит его глаза когда он произносит клятвы.

Все это так реально и так близко, что пролетает перед глазами неясными отрывками. Но главное остается… Она помнит его руки на своем теле, губы, жадно её целующие и… Его. Она помнит его и себя рядом. И как ей было тогда хорошо и спокойно тогда.

И Арья понимает, что слова, сказанные ею несколько минут назад были не просто словами, заставившими Джейме уйти. Они были правдой. Самой чистой и искренней правдой на какую она способна.

Не имеет значения то, что было или то, что будет. Она будет любить его.

— Где Нимерия?

Спрашивает наконец девушка после затянувшегося молчания. Она поворачивает голову и видит сощуренные глаза Якена. От него почти невозможно что-то скрыть.

— Кто?

— Моя волчица. Где она?

— Убежала, когда я понес тебя в дом. Она не может пойти с нами.

— Да, не может.

— Девочка слишком медлит. Нам давно пора.

— Да, пойдем.

Снег хрустит под ногами и слепит глаза. Лошади Джейме нет и от этого становится хоть немного, но легче. Он в безопасности. Он будет жить, пусть без неё.

Арья улыбается этим мыслям. Но все рушит громкий хруст снега.

К Безликому не подкрасться бесшумно. Особенно когда вокруг сугробы. Особенно если тобой движет ярость.

Арья кричит и сама не узнает свой голос когда снег вокруг Джейме окрашивается красным. Все замирает. Мир останавливаеться и есть только его стон и алые следы крови.

Арья слышит как бьется сердце, заглушая слова Якена.

— Человек предупреждал.

Но ей все равно. Запястье жжет невыносимо, адски и Арья чувствует как по ладони стекает уже её кровь. Боль заполняет её. И дальше она действует будто в тумане. Неосознанно, яростно она бросается на того, кто когда-то был ей другом. Но то время она уже не помнит. Все застилает пелена, алая, как пятна на снегу.

Снег такой же, как в день битвы. В день битвы за Рассвет, второй уже. Тогда снег был красным, как сейчас. Вокруг тела, огонь, крики и стоны. Но тогда ей было плевать. Тогда не было больно даже когда Иной одним ударом рассек спину. Тогда она была храброй. В ней не было страха. А теперь она слабая. Слабая от того, что вся её сила против воли заключалась в другом человеке. А он лежал в снегу, едва дыша.

И поэтому она в который раз проигрывает своему учителю. Но почти не чувствует острого лезвия где-то в животе. Чувствует только удивление. Если бы Якен Хгар действительно хотел убить её, то давно бы перерезал горло. Заставлять страдать не в его стиле.

А затем чувствует холод снега и горячие слезы. И она готова уйти. Уйти вслед за тем, кого любит.

Арья вспоминает свой сон. Свой прекрасный сон. И впервые просит богов отца. Просит оказаться там.

Слышит только свой шепот и рваное дыхание. И больше ничего. Ни криков, ни волчьего рыка, ни стука копыт…

Все как в тумане. Больно. Гадко. Страшно. Вокруг голоса. Слишком много, чтобы разобрать. Кто-то кричит на кого-то. Но это далеко. Слишком глухо. За дверью.

Нужно открыть глаза. Все это уже было с ней. Нужно только открыть глаза и вернуться. Туда, где его нет.

Слезы стекают по щекам и она слышит рядом голос.

— Арья, я тут, все хорошо.

Руки Джона проскальзывают под спину и прижимают ближе. Сквозь тонкую ткань рубахи она чувствует каждый стежок вышитого дракона. Дракона, но не льва.

— Арья, ты должна открыть глаза.

— Я не хочу…

Она не узнает собственный голос. Хриплый, надорванный, жалкий…

— Его нет, Джон. Его нет!!!

Со всей силы Арья цепляется за брата, со всей силы пытается заглушить боль, но не выходит.

— Он жив, Арья, послушай меня. Он жив.

— Ты лжешь!!!

Она рыдает, скулит, как раненый зверь и за всем этим не замечает одного. Запястье больше не жжет.

— Арья…