Улыбка золотого бога

Домой бы поскорее. Вадим и сам не мог понять, откуда и когда возникло у него это желание, но, появившись, оно крепло изо дня в день. Не помогали ни слабые попытки уверить себя, что все идет нормально и даже замечательно, ни количество находок, ни чужая радость, того же Свищина, который регулярно талдычил о современной археологии и правильном взгляде на нее, о необходимости подробнейшего изучения истории, потому как она что-то там доказывает.

А Вадиму снились кошмары, в которых приходилось доказывать эту самую необходимость изучения, открытия, поиска, и он повторял Игоревы слова, а его не слушали. Потом сны переменились – теперь он убегал, а за ним гнались всадники, со свистом, гиканьем, раздирая ударами хлыста вязкий воздух и с каждым разом подбираясь все ближе и ближе. И однажды, проснувшись в холодном поту задолго до рассвета, Вадим отчетливо понял, что умрет. Тогда же, плюнув на все, он и обратился к проводнику с просьбой – ему нужно было поговорить с Иваном Алексеевичем. Спустя пять минут Вадим очутился в седле, в которое и вцепился обеими руками. Конек его, низенький и выносливый, послушно шел на поводу у проводника, переходя то на шаг, то на тряскую мелкую рысь, вскорости Вадим успокоился, освоился и даже решился привстать на стременах, вглядываясь в разноцветное покрывало степи.

Далеко впереди бледно-голубыми, едва-едва проступающими на фоне неба призраками виднелись курганы, к которым их так и не допустили, и круглый красный шар предутреннего солнца.

 – Плохо делать, – с упреком сказал проводник, помогая спешиваться. – Мертвый нельзя копать.

Нельзя, теперь и Вадим это понимал.

А Иван Алексеевич с последней встречи не переменился, и даже халат его будто бы был тем же, и сонное обманчиво-вялое выражение лица. Вадим сел напротив, вдохнув полной грудью дымно-сладкую вонь.

 – Добрый день, Иван Алексеевич.

 – Недобрый, раз пришел, – ответил старик. – Но долгехонько ты… я уже подумывать начал, что все, нету среди вас человека…

Очередная загадка? Вадим, измученный бессонницей, кошмарами, работой и собственной не ко времени очнувшейся совестью, не имел сил разгадывать. Но, как выяснилось, этого и не надо было.

Снова перед ним поставили плошку с пловом и другую – с темно-коричневой жижей, поверху которой плавали травяные былинки.

 – Пей, – велел Иван Алексеевич. – И ешь. Потом поговорим.

На сей раз Вадим ел, не ощущая вкуса, и травяной отвар выпил залпом, и в сон провалился также беспомощно, не сопротивляясь, только вяло подумалось – теперь точно догонят.