Улыбка золотого бога

– Бог. Золотой. Вот таку-у-усенький, – нужно Михе показать, попроситься к Дуське в гости и показать. Правильно, а чего это ей миллион, а мне ничего? По какому праву? Она с Гариком даже не спала.

Она – тварь. А тварям миллион ни к чему.

 – Нет, Игорь, ты извини, но я туда не вернусь. – Вадим выдержал взгляд начальника экспедиции спокойно, вот тоже – боялся встречи, откладывал день ото дня, сказываясь больным, и местные с молчаливого согласия Ивана Алексеевича поддерживали ложь, ежедневно мотаясь в лагерь археологов с докладами о «состоянии здоровья уважаемого». Как-то им удалось сделать так, что в стойбище не появился ни врач, которому по всем нормам и положениям следовало бы отреагировать на сигнал, ни кто бы то ни было из группы. Три дня прошли в блаженной тишине, а на четвертый Игорь объявился лично. «Уазик» его шел по степи, подымая облако мелкодисперсной пыли, которая оседала и на машине, и на одежде, и само лицо начальника экспедиции было покрыто тонкой коркой.

 – Работы срываешь? – мрачно поинтересовался Игорь, а голос-то совсем сиплый, видать, не помогает больше молоко с сурковым жиром.

 – Не срываю. Но не вернусь.

 – Не дури, – Игорь взял под локоть. – Ты устал, ты пахал сутками, вот и перегорел, неделька всего осталась, семь дней – и домой.

Домой не хотелось, Москва виделась теперь суетной, многолюдной и бестолковой, укатанной в серый камень новостроек, изредка разбавленный зеленью, живой, но окультуренной, а значит, уже почти ненастоящей.

 – Приедем и в ресторан сразу, гульнем… как прежде, а? – Глаза Игоря лихорадочно блестели. – На всю катушку, чтоб душа развернулась… а потом к морю, в Крым или Гагры… Я путевки выбью, нам вообще, как героям труда, причитается.

Что-то неправильное и незнакомое было в этом человеке, упорно выдававшем себя за Свищина. Что-то истеричное, беспокойное и тщательно запрятанное, но все равно проглядывающее.

Вадим высвободил руку, выдрать рукав халата из сведенных судорогой пальцев Игоря получилось не сразу.

 – Я не вернусь туда. И ты оставайся, сворачивай экспедицию, Свищин, послушай меня… себя послушай и сворачивай. Ты же тоже видишь их? Во сне, правильно? Гонятся? А ты убегаешь, только воздух вязкий, не пробиться сквозь него никак, а они уже вот-вот…