Улыбнись мне, Артур Эдинброг (СИ)

Чёрный пепел заклятья как-то обиженно взвился в воздух, что-то хищное покинуло меня, а мои ладони, вернувшиеся к прежнему виду, оторвались от лица Эдинброга. Я врезалась в Бора, как распрямившаяся пружина. Мы вместе опрокинулись на холодный пол.

— Ты!! Гад! Ублюдок! — орала я на Бориса, осознав, что последний приказ не сработал — ко мне возвращаются силы.

— Хватит меня колотить! Встань для начала в очередь! — кричал Бор, пытаясь поймать меня за руки.

— Мне придётся убить тебя, идиот, чтобы ты не помешал мне попробовать снова!

— Если он умирал, то он уже умер, Вилка! Смирись с этим! — рявкнул Бор, хорошенько встряхнув меня за плечи.

Я замерла. Землянин смотрел на меня, тяжело дыша. Я не могла моргнуть. Я не могла поверить.

Слёзы лились не переставая.

Смирись с этим.

Звенящая тишина повисла в разбитом Зеркальном зале.

— Кхм-кхм, Бор, а давай ты не будешь выдавать желаемое за действительное? — вдруг слабо пробормотали у меня за спиной.

51

ПУТЬ В СТОЛИЦУ

Я вздрогнула всем телом, услышав этот голос.

Потом в глазах Отченаша, над которым я всё ещё нависала, как разъярённая тигрица, отразилась моя болезненная, какая-то кривая — от избытка чувств — улыбка. Я медленно обернулась.

— Сколько меня не было? — вскинул брови Эдин-брог. — Две минуты? А вы уже в таком неприличном положении. Ну и как тут позволить себе умереть, а?

— Ты жив!!! — взвизгнула я и метнулась к нему.

Выглядел Артур ужасно — что есть, то есть: бледный, в крови, без сил.

Хотя мы все тут были похожи не столько на супергероев, сколько на хатифнаттов из книг Туве Янссон. Но ничего. Думаю, апокалипсис — уважительная причина для того, чтобы забыть припудрить носик.

Артур, морщась, нашёптывал заклинания и слабо шевелил пальцами, и сообразно этому осколки выныривали из его ран, и самые большие из них неохотно, но стягивались.

— Так мой приказ сработал? — когда с первичным лечением было закончено, на всякий случай уточнила я. И неуверенно коснулась своей груди — вдруг сердце сейчас перестанет биться?

Не то чтобы я передумала спасать Артура, но хотелось немного ясности.

— Он аннулировался, когда Бор оттащил тебя. Но мне всё равно хватило импульса, который ты успела задать, — Артур заправил мне прядку за ухо. — Так что приказ сработал ровно на столько, чтобы получился хорошенький… как у вас говорят? Хеппи-энд? Однако не вздумай делать так ещё раз, Вилка, — он посерьёзнел.

— Но ведь отлично получилось! — Я развела руками.

— Ай да я! — удовлетворённо сказал Бор.

Казалось, весь Зеркальный зал осветился нашей радостью от внезапного спасения.

Но, к сожалению, это была иллюзия. За узкими потолочными окнами продолжала сгущаться тьма. Мелькали какие-то вспышки, слышались крики, тяжёлый гул, вой сирен: жуткий саундтрек, к которому я уже успела — страшное дело — привыкнуть.

Меня замутило, когда я вновь сфокусировала взгляд на телах трёх мёртвых охранников.

— Да, кажется, с хеппи-эндом я поторопился… — сконфуженно пробормотал Эдинброг, посмотрев туда же. — Надо узнать, что происходит снаружи.

Он попробовал подняться, но оказался слишком слаб. Борис пренебрежительно фыркнул, но помог бывшему другу встать и даже закинул руку Артура себе на плечо.

— Пойдём, бедолага, — потом землянин повернулся ко мне и сделал приглашающий жест. — И ты двигай сюда, немочь. Хвала всем богам, что у меня есть целых два великолепных плеча.

Очень странной шатающейся троицей мы вышли из зала и добрели до ближайшего окна. Открывавшийся из него вид был, мягко говоря, неутешительным.

По всему небу до самого горизонта висели какие-то странные багровые яйца. Очень аккуратно висели, почти что в шахматном порядке, вызывая ассоциации с «Голкондой» Магритта.

Все эти яйца слабо пульсировали. По ним медленно разбегались белые трещины — пронзительно сияющие на фоне почерневшего неба.

— Что это?.. — прошептала я. — И почему их так много?..

— Порталы в измерение Тварей, — прикусил губу Артур. — И боюсь, мы видим лишь малую часть. Такие сейчас появились по всему миру.

— И что теперь? — это уже спросил Борис.

— И теперь они открываются, — вздохнул Эдин-брог.

И, как будто в подтверждение его слов, прямо у нас на глазах одно из этих яиц треснуло окончательно. Короткая белая вспышка — и на его месте зияет тёмно-красная дыра, а из неё выползает нечто, напоминающее осьминога.

Вернее, осьминога, которого обмакнули в чернила, потом обваляли в паутине и поставили под вентилятор, чтобы всё это красочно вокруг него развевалось. И не забудьте огромные красные глаза и пасть, которой может позавидовать акула-убийца.

Так вот вы какие, Твари.

Что ж, очень неприятно познакомиться.

Я сморгнула набежавшие слёзы. Потому что помимо яиц, которые первыми привлекли моё внимание, на улице ещё многое происходило. И оно отдавалось в душе болью.