Ум - это миф

У. Г.: Святые люди веками промывали нам мозги насчет того, что мы должны контролировать свои мысли. Не будь мыслей, вы превратились бы в труп. Не будь мыслей, святые не имели бы возможности сказать нам, чтобы мы контролировали свои мысли. Они бы обанкротились. Они разбогатели на том, что говорили другим контролировать мысли.

В.: Но есть же качественные различия в способах контроля над мыслями?

У. Г.: Вы произвольно вывели эти различия. Думанье — это часть жизни, а жизнь есть энергия. Выпить пива или выкурить сигарету — это точно то же самое, что повторять молитвы, священные слова и писания. Пойти в паб и пойти в храм — это одно и то же, это решение проблемы на скорую руку. Вы придаете особое значение молитвам и храмам только потому, что таковы ваши предрассудки, а еще потому что чувствуете свое превосходство перед теми, кто посещает пивные и бордели.

В.: Выходит, что это все попытка каким-то образом модифицировать или изменить мою обусловленность…

У. Г.: Обусловленность — это традиция. Есть санскритское слово для обозначения этого — самскара. Традиция — это вы сами, это то, что вы называете собой. Она продолжается независимо от того, как вы модифицируете ее. Все в жизни временно, и попытка сделать основанную на мысли обусловленность неизменной — патологична по своей сути. Вы рассматриваете психологию и патологию как две разные вещи. На самом деле есть одна только патология. Самскара, обусловленность, которая заставляет вас чувствовать себя отделенными от себя и мира, — это патологическая обусловленность.

Где эта обусловленность, о которой вы говорите? Где находятся эти мысли? Они не в мозге. Мозг не производит мысли. Скорее, мозг действует как антенна, собирающая мысли, находящиеся на одной волне, из общей сферы мыслей.

Все ваши действия, от мыслей о Боге до избиения ребенка, исходят из одного источника — думанья. Мысли сами по себе не причиняют вреда. Только когда вы пытаетесь использовать, подвергать цензуре и контролировать эти мысли для того, чтобы что-то получить, — вот тогда-то и начинаются ваши проблемы. У вас нет иных вариантов, кроме как использовать мысли, чтобы получить то, чего вы хотите в этом мире. Но если вы ищете то, чего не существует, — Бога, блаженство, любовь и т. п. — при помощи мысли, вам удается только натравить одну мысль на другую, делая несчастными себя и окружающий мир.

Когда мыслительная структура, вынужденная обслуживать страх и надежду, не может добиться того, чего хочет, или не может обрести уверенность, она придумывает то, что вы называете «верой». Нужны ли вообще верования, или их альтер-эго — вера? Когда ваши верования никуда вас не приводят, вам говорят, что вы должны культивировать веру. Другими словами, вы должны иметь надежду. Ищете ли вы Бога, или блаженство, покой ума или нечто более осязаемое, а именно счастье, вы в конечном итоге полагаетесь на надежду, верования и веру. Эти зависимости как раз и предвещают вам неудачу в достижении того, чего вы желали.

В.: Какова связь между мыслью, обусловленностью и тем, что мы называем желанием?

У. Г.: Ваши желания, как и все ваши мысли в целом, нужно подавлять и контролировать любой ценой. Такой подход только позволяет святым наживаться на вас. Какого черта вы хотите быть в так называемом «состоянии без желаний»? К чему вам это? Я уверяю вас, что в тот момент, когда вы избавитесь от последних желаний, вас понесут на кладбище хоронить.

Святые говорили вам, что иметь желания — это неправильно. Их нужно подавлять или «трансформировать» в более высокие желания. Все это бред. Либо вы исполняете свои желания, либо нет. Вот в чем проблема. Желание возникает в любом случае. Попытки ничего не делать тоже бессмысленны. Это (ничегонеделание) тоже является частью вашей общей стратегии по достижению чего-то. Она должна полностью перегореть. Хотя самскара, или обусловленность, может перегореть, ее невозможно увидеть. Вы никогда не сможете смотреть на желание. Видение желания ослепит вас. Ваша культура, ваша философия, ваше общество обусловили вас, и теперь вы думаете, что вы можете изменить эту обусловленность. Это невозможно, потому что вы есть общество.

В.: Мы не хотим быть свободными от обусловленности. Об этом очень страшно думать. Мы слишком беззащитны.