Ум - это миф

У. Г.: Вовсе нет. Здесь нет никого, кто мог бы говорить, давать советы, ощущать боль и вообще переживать что-либо. Как мяч, который кидают в стену, — он просто отлетает от стены, и все. То, что я говорю, — непосредственный результат того, что вы спрашиваете. У меня нет ничего своего, никакой явной или скрытой программы. Мне нечего продавать, нечего доказывать, у меня нет никаких личных целей.

В.: Но наши тела смертны, и мы надеемся на некое бессмертие. Поэтому мы обращаемся к высшей философии, религии, духовности. Конечно, если мы…

У. Г.: Тело как раз бессмертно. Оно просто меняет форму после клинической смерти, оставаясь в круговороте жизни в измененном виде. Тело не интересуется никакой «жизнью после жизни», никаким постоянством. Оно стремится выжить и размножиться прямо сейчас. Воображаемое «по — смертие», созданное мыслью из страха, на самом деле является желанием повторения, переживания одного и того же, только в видоизмененной форме. Это желание повторения одного и того же, по сути, есть желание постоянства. Такое постоянство чуждо телу. Мысль желает постоянства, но это желание мысли зажимает тело и искажает восприятие. Мысль видит себя не только гарантом продолжения своей собственной непрерывности, но также гарантом непрерывности существования тела. Обе эти непрерывности абсолютно ложны.

В.: Похоже, что должны произойти какие-то радикальные перемены, но без вмешательства воли…

У. Г.: Если это происходит не по вашей воле, то вы не можете ничего с этим сделать. Вы не сможете остановить этот процесс или как-то повлиять на него. Вам ничего не останется, кроме как пройти через это. Если подвергать сомнению реальность, ничего хорошего не выйдет. Лучше подвергайте сомнению свои цели, свои верования, то, что для вас несомненно. Именно от этого вы должны освободиться, а не от реальности. Бессмысленные вопросы, которые вы задаете, исчезнут сами собой, как только ваши цели будут отброшены. Эти две вещи взаимозависимы. Одно не существует без другого.

В.: Такая перспектива невыносима. Нас страшит забвение, окончательное разрушение.

У. Г.: Если вы умерли, вы умерли. Все.

Так зачем же вам мои уверения? Боюсь, что незачем. Вы будете продолжать делать то, что вы делаете, и вам никогда не придет в голову, что все это бессмысленно. Когда вашими действиями перестанет руководить надежда и желание непрерывности существования, все остальное, что вы делаете, тоже прекратится. Вы будете плыть по течению. Но все равно останется надежда: «Должен же быть хоть какой-то выход! Может, я делаю что-то не так?» Другими словами, мы должны принять, что абсурдно полагаться на что-либо. Мы должны непосредственно встретиться со своей беспомощностью.

В.: И все-таки мы не можем перестать надеяться, что у наших проблем есть какое-то решение.

У. Г.: Ваши проблемы продолжаются из-за того, что вы наизобретали ложных решений. Если нет ответов, то не может быть и вопросов. Они взаимозависимы — ваши проблемы и решения всегда идут рука об руку. И, поскольку вы хотите воспользоваться какими-то ответами, чтобы положить конец своим проблемам, эти проблемы продолжаются. Все эти решения, которые предлагают вам всевозможные святые, психологи и политики, — никакие не решения. Это очевидно. Если бы существовали настоящие ответы, проблем бы не было. Они могут только вдохновлять вас на еще большие потуги, чтобы вы еще больше медитировали, культивировали смирение, стояли на голове и все такое прочее. Это все, что они могут. Учитель, гуру или лидер, который предлагает решения, тоже фальшивка, вместе со своими так называемыми ответами. Он не выполняет честную работу, а торгует всякой дешевкой на рынке. Если вы отбросите свои надежды, страхи и наивность и посмотрите на этих людей глазами бизнесмена, вы увидите, что у них нет ничего стоящего, да и не будет никогда. Но вы все равно продолжаете покупать эти фальшивки, потому что вам их предлагают «знающие люди».

В.: Но эта область настолько сложна для понимания, что приходится полагаться на тех, кто серьезно изучал все это и посвятил свою жизнь самореализации и мудрости.