Ум — это миф

Ю.: Ха! Всё это типичная романтическая чушь. Чистая поэзия! Не то чтобы я против романтики или поэзии. Вовсе нет. Просто это ничего не значит. У вас на самом деле нет способа увидеть закат, потому что вы не отделены от заката, не говоря уже о том, чтобы писать об этом стихи.

Ваши необыкновенные переживания, которые возникают у вас от созерцания заката, вы хотите разделить с кем-то. Посредством поэзии, музыки или живописи вы пытаетесь разделить свои переживания с другим человеком. Больше ничего за этим не стоит. Настоящий закат находится за пределами возможностей восприятия вашей воспринимающей структуры. Наблюдающий и есть наблюдаемое. Вы не можете отделить себя от того, что вы видите. Как только вы отделяете себя от заката, начинает проявляться ваш внутренний поэт. Из этого разделения поэты и художники пытаются выразить себя, разделить свои переживания с другими. Это и есть культура. Культура порождает свои собственные реакции. Больше ничего за этим не стоит.

В.: А как быть с аборигеном, который не соприкасался с цивилизацией, который не подвергался воздействию сложной культуры, такой, какой мы её знаем, — и который всё же восхищается красотой заката? Как бы вы это объяснили?

Ю.: Видите ли, всё зависит от того, что мы подразумеваем под культурой. Та часть культуры, которая обещает вам покой, блаженство, небеса, мокшу и альтруизм, — это и есть проблема. Отделять остальную культуру — то, как вы развлекаетесь, как вы едите, ваши привычки и язык — от этой антиреальности, созданной культурой, — большая ошибка. Так называемые дикари действуют точно так же, как мы действуем сейчас. В сущности, нет никакой разницы. Покоя нет ни в примитивных, ни в современных культурах.

В.: Значит, ваша идея заключается в том, что человек не может быть в покое с самим собой. Это вы хотите сказать?

Ю.: Нет. Человек уже находится в покое с самим собой. Проблема вызвана идеей, что покой существует где-то там, где-то в будущем. Все эти религиозные переживания — сострадание, блаженство, любовь — часть этой жажды несуществующего покоя, которая разрушает естественный покой, присущий телу.

В.: Нет покоя. Нет религии. Нет сострадания. Нет надежды. Что же нам остаётся?

Ю.: Ничего. Я ставлю под вопрос весь духовный опыт. Именно это я и пытаюсь порвать в клочки.

В.: А что можно сказать о прекрасных, древних и сложных ритуалах, которые составляют такую большую часть нашего религиозного опыта? Имеют ли они значение или какое-то отношение к нашей жизни?

Ю.: Человек всегда стремился чем-то развлечься. Сначала необходимое развлечение ему обеспечивали ритуалы, и это продолжалось очень долго; теперь их заменили кино, видео, телевидение, цирк, разговоры и ещё куча всего. Вы сами видите, сколько сейчас развлечений. Каждый старается продать свой собственный сорт сигарет, свой собственный товар. Они нам нужны. Для этих духовных товаров есть свой рынок. Поэтому кто-то их продаёт. Никто не может продать мне такую фигню, потому что она меня не интересует. А кого-то другого, может, интересует.

В.: Да, но что вас интересует? Что вызывает у вас желание жить дальше?

Ю.: Всё, что есть здесь, то, что происходит в каждый конкретный момент, это всё, что есть здесь для меня.

В.: Надо же! Вы живёте здесь и сейчас?

Ю.: Нет. Объяснять это такими словами было бы неверно. Я не знаю, как это объяснить. Вот смотрите, я читаю научную фантастику. Почему? Потому что там есть процесс.

Мне совершенно не интересен результат, только процесс. Это как стриптиз. Мне интересно само раздевание, а не конец. Кому вообще интересен конец чего бы то ни было? Точно так же, всё ваше прошлое, все ваши знания и само ваше чувство «я» — мёртвые вещи из прошлого. Эти воспоминания имеют для вас огромное эмоциональное значение, но это для вас, а не для меня. Меня интересует только то, что на самом деле происходит сейчас. Меня не интересует то, что было вчера, или то, что будет завтра.

В.: Когда нет эмоционально насыщенных воспоминаний о прошлом и обещания будущего, остаётся очень мало места для надежды, разве нет?

Ю.: Для меня никакого настоящего тоже нет, не говоря уже о будущем. Есть только прошлое, больше ничего. Так что ваша фраза «здесь и сейчас» для меня ничего не значит.