Умберто Эко: парадоксы интерпретации

Подобный рецептивный вакуум вокруг «академического» Умберто Эко может быть объяснен целым рядом обстоятельств. Жанр философской или семиотической эссеистики знаком нам главным образом по работам Ролана Барта — и эта ниша, кажется, занята. «Классическая» семиотика (структуралистского типа) с присущей ей внешней наукообразностью, несколько позитивистской ориентированностью и специфическим арго[2] идентифицировалась в глазах читающей публики в основном с именами теоретиков Московско-Тартуской школы. Работы западных семиотиков публиковались крайне редко[3] и предназначались главным образом лингвистам. Тот контекст, в котором формировались идеи Умберто Эко и развивался его диалог с европейской и американской традициями семиотики, только сейчас начинает актуализироваться в связи с тем, что мы имеем возможность ближе познакомиться не только с ранним Эко благодаря выходу в свет Отсутствующей структуры, но и с текстами его «партнеров» по диалогу — Р. Барта, Ж. Лакана, Ж. Деррида, Ж. Женетта, Ц. Тодорова, К. Метца, Ю. Лотмана, А. Жолковского и других! К сожалению, с момента выхода этой книги в свет прошло уже более 30 лет, и за это время изменился не только интеллектуальный климат, но и взгляды самого Эко. «К сожалению» еще и потому, что, отключенные от контекста (семиотика литературы, рецептивная эстетика и нарративные теории конца 70-х гг.), мы рискуем оказаться в роли Робинзона Крузо, выудившего из океана бутылку с неизвестным текстом (пример, часто используемый Эко), и, прочитав текст, спросить: «А где же фиги?..» (о которых идет речь в письме). Пресловутый «несостоявшийся читатель» (lecteur manque) может показаться в этой ситуации чем-то большим, чем фикция нарративного анализа. Поэтому мне представляется весьма важным остановиться более подробно на том контексте, в котором развивались семиотические идеи Умберто Эко.

Безусловно, семиотика играет здесь наиболее заметную роль: это та область гуманитаристики, вне которой «феномен» Эко не может быть осмыслен и вообще труднопредставим. В нынешнее ее состояние он внес весьма существенный вклад, а свое видение общей семиотики Умберто Эко (как и всякий другой семиотик, рано или поздно одолеваемый соблазном систематизировать, обобщить и о-научить эту дисциплину[4]) уже представил в таких текстах, как Отсутствующая структура, Теория семиотики, Семиотика и философия языка. Семиотика, с точки зрения одного из ее отцов-основателей (и безусловного авторитета для Умберто Эко) — Чарлза Сондерса Пирса, исследуя проблему репрезентации, во главу угла ставит идею неограниченного семиозиса, или процесса интерпретации знака (в котором нет ни первичной, ни конечной интерпретанты). Апелляция к Пирсу и его представлению о сущности семиотического знания здесь не случайна. С одной стороны, Пирс был и остается ключевой фигурой в современной семиотике, именно его теория помогла Эко развить собственную семиотическую концепцию в конце 60-х гг. в процессе его полемики с лингвистическим структурализмом. С другой стороны, если и существует некая константная проблема, связывающая в единый смысловой узел философские, семиотические и литературные тексты Эко, то это, скорее всего, именно проблема интерпретации (понимаемой и в узко семиотическом, и более широком смыслах) — бесконечно интересного процесса-события, свершающегося между «текстом» (не только литературным) и его интерпретатором. Поэтому именно феномен интерпретации и те текстуальные стратегии, которые оказываются вовлеченными в эту семиотическую игру, создают то проблемное поле, на котором будет разворачиваться данное исследование, посвященное анализу концептуальных инноваций итальянского теоретика. Следует также уточнить, что под «контекстом» в данном случае имеется в виду не общий социокультурный фон или философская ситуация определенного периода и в определенном месте и даже не столько the state of the art — состояние проблемы рецепции художественного текста в семиотике и теории литературы в 1970-80-х гг., сколько эволюция взглядов самого Умберто Эко на проблемы читателя, текста и интерпретации.

Каковы те жанровые конвенции, которых придерживался автор данного текста? Вопрос не праздный для академического мира, двумя полюсами которого являются диссертации и эссеистика — столь отличные по своей природе жанры. Проще всего было бы ответить на этот вопрос в негативных терминах: данный текст не претендует на строгую научность, он не может быть определен как философское или собственно семиотическое исследование, он не совсем вписывается в жанр интеллектуальной биографии (или, тем более, агиографии), он не может быть квалифицирован как «заметки на полях» или же как собственно эссеистика. С определенностью можно сказать лишь о том, что труднее всего было бороться с соблазном миметического письма — стиль Эко провоцирует на подобный жест любого автора, пишущего о нем и его текстах. Вопрос о жанре вполне можно было бы адресовать и самому Умберто Эко.

В поисках альтернативной Эко-логии