Умеющая слушать

Вера Хэгер стояла в дверях гостиной и смотрела на детей. Они не были уже больше скованны, они толкались, нависали над столом, а одна девочка построила домик из апельсинов. Другая ела мороженое, сидя под столом. Вера медленно подошла ближе.

– Вам весело? – спросила она.

Дети перестали есть и уставились на нее. Они долго разглядывали друг друга сквозь занавес из многоцветного серпантина.

– Когда я была маленькая, – произнесла фрёкен Хэгер, – никто и слыхом не слыхал про мороженое. Мороженое, думается мне, появилось гораздо позднее… Не беспокойтесь о Даниэле, она, верно, скоро придет, может, с минуты на минуту…

Дети почти не шевелились. Домик из апельсинов распался, и фрукты упали на пол. Один из них подкатился к самым ногам Веры Хэгер, она повернулась и ушла в спальню. Ее сестра читала, лежа на своей кровати.

– Не понимаю, – сказала Вера. – Не понимаю. Почему с нашими праздниками вечно что-то не получается. Даже с детьми…

– Возьми и почитай что-нибудь, – посоветовала Анья.

Лампа на ночном столике была зеленой – мягкий свет над изголовьем. Внезапно они осознали, что часы тикают.

– Пожалуй, можно потолковать об этом, – предложила Вера.

Анья не ответила. Ее очки отражали свет, так что не было видно ее глаз.

Она разрезала страницы по одной, и всякий раз, когда она клала ножик обратно на стеклянную поверхность ночного столика, слышался звон. В квартире же было очень тихо.

Вера Хэгер встала и открыла дверь.

– Они погасили свет, – прошептала она.

И тут в гостиной раздался львиный рык.

– Они играют, – сказала Анья Хэгер, – они играют в диких зверей. Так что не присматривай за ними. Им весело.

Внезапно она почувствовала, как бесконечно устала от своей сестры.

– Дети играют, – резко продолжила она. – Они не такие, как мы.

Лицо Веры исказила гримаса, и она, бросившись на кровать, заплакала. Ее небольшая головка вся была в жидких локонах, которые она предположительно никогда не могла разглядеть в зеркало. «У нее нет затылка, – подумала Анья. – Абсолютно». Вера надела очки и сказала, уставившись в книгу:

– Прости меня. Я ведь только говорю, что им весело. Праздник удался, они едят и рычат друг на друга. Светская жизнь – это джунгли, где все улыбаются и скалят зубы…

Произнося эти слова, она выдвигала ящик ночного столика, а сестра ее автоматически потянулась к носовому платку, высморкалась и сказала:

– Спасибо! Что ты имеешь в виду, говоря «скалишь зубы», о чем ты?

Анья Хэгер села на кровати и, глядя в стенку, произнесла:

– Светская жизнь ужасна, если не любишь тех, кого приглашаешь к себе домой. Улыбаешься, скалишь зубы, потому что боишься. Дети правильно поступают. Они устраивают темные джунгли и рычат.

– Не понимаю, – ответила Вера.

– Есть ли кто-нибудь, – спросила Анья, – есть ли хоть один-единственный человек, которого мы захотели бы видеть?

– Пытаешься поссориться со мной? – спросила Вера.

Анья ответила:

– Возможно. Но как раз не теперь. Я спрашиваю, чтобы знать. Ведь можно поговорить друг с другом.

– Мы никогда не говорим, – произнесла Вера. – Мы только живем.

Они прислушались к звукам в гостиной, и Анья сказала:

– Это была гиена. Как ты думаешь, это гиена?

Вера кивнула.

– Видно, что я плакала? – спросила она.

– Это видно всегда, – ответила сестра.

Она вышла из спальни и направилась в гостиную. Дети сняли обувку и заползли в темноте под стол, стулья, кресла и диван. Она слышала, как они рычали друг на друга. Двое затеяли драку, они катались, ворча, в неясной полосе света из прихожей.

Зазвенел дверной колокольчик, фрёкен Хэгер включила свет и открыла дверь. Дети вышли из гостиной и стали разыскивать свои плащики, сапожки и шапочки. Все время работал лифт, и в конце концов прихожая опустела, там висели лишь два длинных черных плаща. Пол гостиной был завален затоптанным серпантином и остатками торта. Анья собрала тарелки и вынесла их в кухню. Вера сидела у кухонного стола и ждала. Она сказала:

– Тебе незачем говорить, что праздник удался. Я устала оттого, что ты вечно говоришь одно и то же.

– Вот как, ты устала? – спросила ее сестра. – И я вечно говорю одно и то же?

Она осторожно поставила тарелки в раковину и прислонилась к столику для мытья посуды – спиной к кухне. А потом спросила:

– Ты очень устала?

– Устала очень, – прошептала Вера. – Что ты хочешь, чтоб я сделала? Что-то неладно?

Анья Хэгер прошла мимо сестры, легко притронувшись к ее плечу.

– Ничего, – ответила она. – Пусть все остается как есть, уже слишком поздно. Слишком поздно для уборки. Мы пойдем и ляжем спать, а посуду вымоем завтра утром.

Перевод Л. Брауде

Спящий

Она втиснула телефон в шкаф и заговорила как можно тише:

– Ты с ума сошел, звонить среди ночи! Здесь люди!

– Послушай, что я скажу, – произнес он. Голос его прозвучал будто чужой из-за того, что он пытался оставаться спокойным и не мог. – Я не стану называть тебе никаких имен! Не спрашивай… Но кое-кто позвонил, что мне надо пойти и взять ключ у кого-то… ты понимаешь… Это один человек, о котором они беспокоятся, а пойти не могут, потому что сами далеко.

– Как ты полагаешь, – спросила она, – чей это ключ?