Умельцы

С Синопской набережной Петрухин и Смирнов на частнике вернулись обратно. По дороге Дмитрий купил выпивки-закуски, и в квартире тридцать один продолжился банкет. Петрухин горел желанием работать, нужно было просеять телефонные коды, отбросить ненужные. Он быстро хлопнул стопку водки, фальшиво, но «душевно» спел со Львом Борисовичем «Подмосковные вечера» и уехал.

Из машины он позвонил Купцову. Сказал: есть хорошие новости. Еду… По дороге Петрухин потрепался «за жизнь» с водителем-частником, разговорчивым и азартным парнем, и через двадцать минут вышел у дома Купцова на Гражданском проспекте.

* * *

— Амбре, — сказал Купцов, втянув воздух носом. — Гуляем?

— Работаем, чучело, — ответил Петрухин и протянул распечатку ПТС. — На, держи, следачок. Гляди, чего опер нарыл.

— Что это?

Петрухин объяснил. Купцов просиял и бросился к справочнику «Весь Петербург», зашелестел страницами. Коды городов в справочнике располагаются не по цифровой системе, а по алфавиту. Если бы коды принадлежали Южноуральску или Ясногорску, искать пришлось бы долго. Но им повезло — первый код принадлежал Буйнакску, второй — Вологде.

— Начнем с Вологды, — сказал Петрухин, вынимая из кармана трубу. Купцов посмотрел на часы:

— Скоро десять. Может, подождем до утра? Утро вечера мудренее….

— На фиг! — сказал Петрухин. — У меня сегодня прушный день… на фиг.

Он набрал вологодский номер, выдохнул и подмигнул Купцову. Петрухин не мог знать, кто подойдет к телефону в Вологде. Возможно, друг или родственник Трубникова. Возможно, сам Трубников… Предвидеть пол, возраст, реакцию человека на том конце провода было нельзя. Петрухину предстояло работать с колес. И здесь все зависело от умения импровизировать, находить нужные интонации и правильные слова. От артистизма, если хотите. От интуиции. От таланта.

В аппарате звучали длинные гудки, Петрухин сидел с трубкой в руке, собираясь, настраиваясь на работу.

— Але, — сказал детский голос.

— Привет, — сказал Петрухин. — Тебя как зовут?

— Сережа.

— Ты смотри-ка, и меня Сережа. А взрослые-то есть дома?

— Мама ушла к тебе Вере, а папа спит… а вам кого?

День, подумал Петрухин, прушный. Из доверчивого ребенка легко качать информацию… противно, но легко. Петрухин подмигнул Купцову, который сидел напротив и сказал:

— Мне тебя, тезка. Ты что же, меня не помнишь?

— Не-ет, — неуверенно ответил вологодский «тезка», мальчик пяти-шести лет по голосу.

— Ну, здрасьте… А помнишь, мы с тобой играли?

— Во дворе?

— Конечно, во дворе… вспомнил?

— Не-ет…

— Какой ты, тезка, забывчивый. Ну а фамилию-то свою помнишь?

— Помню. Сережа Костиков.

— Костиков, — повторил Петрухин для Купцова. — А как папу зовут?

— А вы разве не знаете? — спросил Сережа удивленно.

— Я-то, брат, знаю. Я тебя проверяю. Может, ты и папу забыл.

— Нет, не забыл. Папу зовут Володя. А маму Инна.

— Вот теперь вижу, что ты, Серега, парень с головой, толковый. А кем папа-то работает, не забыл?

— Мой папа на машине работает, мебель возит.

— Ну молодец, Серега… Что не спроси — все знаешь. А вот скажи-ка: дядя Саша давно у вас был? — спросил Петрухин и несколько напрягся. Нельзя было исключить, что Сережа ответит вдруг: дядя Саша тоже спит. Они с папой водки выпили и спят сейчас.

— Какой дядя Саша? — спросил Сережа. — Который у нас деньги занял и в Ленинград уехал?

Вот как. Деньги занял и в Ленинград уехал… прушный день, прушный. Информация сама текла в руки.

— Да-да, он самый, — сказал Петрухин. — Давно был он у вас?

— Давно… еще зимой.

— Ну, хорошо, Сережа. Спасибо тебе, здорово мы поговорили. Я, пожалуй, завтра позвоню. Вы завтра дома будете? На дачу не уезжаете?

— Нет. У нас нет дачи. Мы в двенадцать часов на митинг пойдем, а потом в гости к тете Вере.

— Вот и хорошо. Я папе утром позвоню. До свидания, тезка.

— До свидания, дядя Сережа. С праздником.

— С праздником, — механически произнес Петрухин и выключил трубу. В Буйнакск в тот вечер звонить не стали.

* * *

Утром девятого мая Петрухин позвонил Владимиру Костикову. От этого звонка зависело очень много. Вполне возможно, что вологодский водитель не станет с ним разговаривать. Или начнет лгать… Или просто сам ничего толком не знает. Или знает, но боится Трубникова. Или… Этих «или» было очень много.

И тогда останется последняя зацепка — Буйнакск.

В десять приехал Купцов. Он очень хотел присутствовать при разговоре с Вологдой. Попили кофейку, Петрухин убрал звук в телевизоре и набрал номер Костиковых. После шестого гудка трубку снял мужчина. Видимо, Костиков-старший.

— Алло.

— Добрый день, с праздником вас, — сказал Петрухин. — Я могу услышать Владимира Костикова?

— Я слушаю. Вас тоже с праздником.

— Владимир, мы с вами не знакомы. Меня зовут Дмитрий, я звоню из Санкт-Петербурга. Ваш телефон мне дал Саша.

— Саша? — спросил несколько удивленно Костиков. — Какой Саша?

— Ваш знакомый.

— Матвеев, что ли?

— Я не знаю его фамилию. Возможно, Матвеев. Я знаю, что он какое-то время жил в Вологде, а в середине апреля звонил вам.

— Ах, вот какой Саша! Что ж он сам-то не звонит, сучонок такой?