Умельцы

В ожидании Горбача пили пиво, веселый Брюнет травил анекдоты и байки из своей жизни. Мужик он был с чувством юмора и получалось у него хорошо и к месту.

Петрухин тоже задвинул пару баек, а потом к чему-то вспомнил и рассказал историю про ранение Паши Борща в «Пуле». Голубков кивнул, сказал:

— Было такое дело. Я ведь тоже в тот вечер в «Пуле» был. Не в Борщевой компании, но был. Парнишку этого помню. Парнишка — точно — характерный. Это сразу видно. А ты почему, Дима, эту историю-то вспомнил? Их обоих — и Борща, и Татарина — давно уж и в живых нет…

— Не знаю, — ответил Петрухин. — Вспомнил… пересеклось как-то в связи с Трубниковым-Матвеевым.

Купцов, внимательно посмотрев на напарника, промолчал. Кажется, он хотел что-то спросить, но ничего не спросил.

Без пяти восемь приехал Горбач. О его приходе доложил по селектору Черный — в тот день было его дежурство.

— Пусть проходит, — ответил Голубков. — Ждем.

Алексей Горбач оказался классическим отечественным бизнесменом средней руки. По крайней мере — внешне. Он вошел, с порога весело поприветствовал собравшихся, поставил свой «дипломат» у двери и подошел к Брюнету:

— Ну, зачем звал, боярин? Пивком угостить?

— Пивком? Угощу… Вот, кстати, познакомься… — Голубков представил Купцова и Петрухина, не называя их фамилий и не объяснив, с какой целью они здесь находятся. Все сказали: «Очень приятно». Потом Брюнет придвинул Горбачу бутылку пива.

— Да я же за рулем, Виктор… какое пиво?

— Нам больше достанется. Как жизнь, Алексей?

— Все хоккей… а у тебя?

Брюнет повертел высокий пивной бокал, оставляющий мокрый след на столешнице, и ответил:

— Тоже все хоккей. Хотя еще вчера было совсем хулево. Прессовали меня менты. Харламыч в газетках статьи про меня тискал… не читал?

— Как же. Читал. Крепко тебе подгадил Игорек. А сейчас что — разобрались?

— Почти. Почти, Леша, разобрались. Вот ребята, — Брюнет кивнул в сторону партнеров, — помогли, вычислили убийцу.

Горбач посмотрел на Петрухина с Купцовым, спросил:

— И кто же этот шустрый дядя? Брюнет отхлебнул пива, подмигнул Горбачу и ответил:

— Да ты его знаешь.

— Да? А кто?

— Саня Матвеев, — равнодушно, буднично сказал Брюнет. Горбач молчал две или три секунды. В кабинете было очень тихо.

— А кто такой Саня Матвеев? — спросил Горбач.

Брюнет посмотрел на Петрухина, на Купцова, на Горбача.

— Да вспомни, Леша. Крутой такой мэн. Ты же ему звонил как-то.

— Что-то я не врубаюсь… Что за Саша Матвеев? Он откуда?

Брюнет встал, прошелся по кабинету, остановился за спиной у Горбача. Тишина в кабинете стала напряженной, нехорошей.

— Леша, — негромко произнес Брюнет, и Горбач обернулся к нему, неловко выгибаясь. — Леша, ты меня знаешь?

— Виктор, я не понимаю…

— Точно! Не понимаешь! Но ничего, сейчас тебе объяснят, — произнес Голубков и, обращаясь к Купцову, добавил: — Леонид Николаич, прошу вас.

Купцов улыбнулся, взял со стола папку с копиями «дела» и вытащил последнюю распечатку GSM.

— Алексей Григорич, — сказал он, — я допускаю, что вы не в курсе относительно роли Александра Матвеева в убийстве Нокаута.

— Да я не знаю никакого Матвеева!

— Я допускаю, — повторил Купцов, — что вы не в курсе. Именно поэтому мы не передали пока вот эту бумажку, — он тряхнул в воздухе листом распечатки, — в прокуратуру… Но отрицать, чтобы звонили Александру Матвееву, бессмысленно.

— Я не знаю никакого Александра Матвеева и никогда в жизни ему не звонил, — уверенно произнес Горбач.

— Хорошо, — сказал Купцов. — Телефон номер 933-…-… принадлежит вам?

— Мне. Показать телефон?

— Не надо. Верю. Вы один им пользуетесь?

— Да, один. У жены есть свой… да в чем дело?

— Четырнадцатого апреля вы никому свой телефон не передавали?

— Виктор, — сказал, повернувшись к Брюнету, Горбач, — я не понимаю…

— Отвечай на вопросы Леонида Николаевича, — ответил Брюнет.

— Четырнадцатого апреля, — повторил Купцов, — вы никому свой телефон не отдавали?

— Я уже сказал: нет, не отдавал. Ни четырнадцатого, ни тринадцатого, ни пятнадцатого… Ни хера себе приколы!

— Хорошо. Никому не отдавали. Тогда объясните, пожалуйста, почему вы отказываетесь от звонка на телефон номер… — …-…? Этот звонок сделан с вашей трубы четырнадцатого апреля в двадцать один час пятьдесят семь минут. Продолжительность разговора составила шестьдесят восемь секунд.

Купцов положил на стол перед Горбачом распечатку. Три номера, принадлежащие Анжеликиным «миллионерам», были вычеркнуты. Номер горбачевской трубы обведен в рамку. Покосившись на Брюнета, Горбач взял в руки распечатку, внимательно изучил ее.

— А что это за телефон? — спросил он у Купцова.

— Этот телефон установлен по адресу Четвертая линия, дом…, квартира тридцать один. На четырнадцатое апреля там проживал Александр Матвеев. Возможно, он вам известен под другой фамилией?

— Да не знаю я никакого Александра Матвеева!

— Взгляните на этот рисунок, — сказал Купцов и положил на стол ксерокопию композиционного портрета Трубникова, подправленного рукой Льва Борисовича. — Не знаете?

— Нет, не знаю, — произнес Горбач, мельком взглянув на изображение. В голосе его прозвучала некоторая нотка неуверенности.