Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу

— Стрелки — вперед! — гаркнул отец. Мне он приказал держаться рядом.

Иван Раков вскинул карабин и бил без промаха: одна, две, три, четыре… Сколько же их? Когда будет конец? Обойма кончилась. Ивана сменил Кирилл Корин, чемпион Кедрина в стрельбе по бегущему кабану.

Автоматчики были в резерве — на экстренный случай. Настоящий и-чу никогда не станет стрелять в собак из автоматического оружия. Оно бьет кучно, но не прицельно. Хороший стрелок остановит бешеного пса, продырявив ему голову или сердце. Когда он тебя выбрал, толкнулся и летит по воздуху, стрелять нужно наверняка.

Собаки полезли из дверей сарая сплошным черно-бурым потоком. Кирилл уже не успевал. Слева и справа к нему подступили и-чу из отцовской команды и тоже открыли огонь. На третьем патроне у левого стрелка заело затвор карабина. Он судорожно пытался передернуть затвор — не вышло. Тут-то пес на него и напрыгнул — целился в горло, но хватил зубами лицо. А у Корина как раз кончилась обойма. И только правый стрелок продолжал исправно валить собак, но в одиночку он не мог сдержать бешеный напор.

Левый стрелок взвыл от боли. Он пытался оторвать от себя собаку, изо всех сил сжимая ей шею, но песья хватка была мертвой. Кирилл Корин должен был сделать шаг назад, освобождая место Ракову, который стоял за его спиной. Но Кирилл не смог пропустить его — он выхватил из ножен кинжал и ударил собаку под лопатку. Даже сдохнув, она не разжала зубов.

Патроны кончились и у правого стрелка. На несколько секунд огонь смолк. Одна из собак прыгнула, ударила Корина в грудь. Он пошатнулся, потерял равновесие и начал заваливаться на спину. Иван Раков выстрелил в упор и разнес псу голову. В эту секунду на стрелков бросились сразу три бешеные собаки. Сейчас поток захлестнет нас… И тут в бой вступил отец. Выхватив из большущей деревянной кобуры серебристый маузер, он ринулся на помощь к стрелкам. Один за другим отец сделал двадцать выстрелов. Наповал, наповал, наповал. Пока отец и Иван, сомкнувшись крепкими плечами, вели огонь, отступившие к мотору рубщики прикончили прорвавшихся к ним в тыл псов. Атака вдруг прекратилась. Посреди прохода теперь громоздилась баррикада из собачьих трупов в сажень высотой. Мы еще не знали, что время работает против нас.

Челюсти искромсанного мечом пса — того, что вцепился в и-чу, удалось разжать только с помощью стальных клещей. Загрызенного бойца положили на носилки, накрыли рогожей и отнесли к стоящей наготове медицинской летучке. Отец вернулся к моторам — его место занял Корин.

Игнат Мостовой сидел на земле, прислонившись спиной к колесу. Он прижимал к глазам мокрую тряпицу, по щекам стекали капли целебного настоя.

— Что было там, за облаком? — спросил отец Мостового. — Успел разглядеть?

— Страшное дело, Федор Иванович. Люди там, много людей. Упрессованы — обрубки, не тела, и копошатся, как черви. Жуть…

— Ч-черт! — выдохнул отец. — Пока мы их всех не искрошим, до облака не добраться.

Будь мы не и-чу, а солдаты или городовые, ни один не ушел бы живым из западни, которую устроили нам бешеные псы. Когда из сарая, отвлекая наше внимание, снова полезли поджарые острозубые псины, подоспевшая из города стая кинулась бы на и-чу с тыла. Но отцовская команда вовремя почуяла опасность.

В каждой боевой группе и-чу есть специалист по вынюхиванию врага. Их зовут «носами» и в бою берегут пуще командиров. «Носы», конечно, обижаются. Они тоже хотят сражаться, но любой командир будет до последнего удерживать их в резерве. И хотя порой бешеные собаки могут проходить даже сквозь стены, они не сумели подкрасться к нам незаметно.

И-чу заняли круговую оборону. Вот тут-то пришло время автоматчиков. Пистолет-пулемет «петров» имеет хорошую кучность, диск у него вместителен, а вес не очень велик. О таком оружии мой дед мог только мечтать. Ему-то приходилось сражаться с монстрами с помощью трехлинейки и фитильных гранат, набитых гвоздями и стальными шариками.

Бешеные собаки перли, казалось, изо всех щелей. Они были стремительны, но, по счастью, не умели летать. Пули были быстрее… И-чу делали из бросающихся на них псов ситечко. Дюжина «петровых» долбили руины поселка спецпереселенцев, руша висящие на честном слове карнизы и заборы, кромсая гнилые доски, выбивая облачка пыли из громоздящейся всюду рухляди.

Наконец песий напор ослаб, и пришло время покончить с голубым облаком. Вскарабкавшись на гору трупов, пятеро бойцов ринулись внутрь сарая. Они жарили в пять стволов, сметая все на своем пути. Когда диски «петровых» закончились, некому было кинуться на перезаряжавших автоматы и-чу. Облако не исчезло, однако перестало слепить. Позади него теперь не копошилась груда тел — создавать собак было не из кого.

— Пора заканчивать, — громко сказал отец, когда перестали трещать «петровы».

И-чу оттаскивали собачьи трупы, чтобы расчистить дорогу в сарай. Поганая работенка.

— Интересно, кто все это устроил? — спросил я.

— Ты думаешь, узел не мог возникнуть сам собой? — поднял на меня глаза отец.

— А кто меня учил, что всегда надо предполагать наихудший вариант?

— Хм.