Умереть на рассвете

С доктором Шильдиковским вышло еще проще. "Наколку" на него лично Лев Карлович выдал — мол, живет на Воинова (бывшая Шпалерная) неподалеку от Образцово-показательной тюрьмы, докторишка. Содержит медицинский кабинет прямо в квартире. Днем у него все честь по чести: разденьтесь — дышите — не дышите, вот вам рецептик, с моей личной печатью, лекарство покупайте на Радищева — непременно там, в другой аптеке обманут (то, что доктор имеет долю за каждого покупателя, пациенту знать необязательно), с вас четыре рубля. Зарабатывает Шильдиковский и так неплохо, а ежели учесть, что он еще и аборты делает, так и совсем богач! И не то плохо, что доктор абортомахерством промышляет (с тыща девятьсот двадцатого года любая гражданочка РСФСР может избавиться от нежелательного ребенка, не спрашивая разрешения ни у мужа, ни у властей), а то, что аборты разрешено производить лишь в больницах, где соответствующее оборудование есть и уход. Но немало дамочек в больницу идти не хотят — тут тебе и рабфаковки, не желающие тратить время на буржуйские предрассудки вроде лежания в больнице (хотя, скотина такая Колька-секретарь — развел, понимаете ли, бодягу, что комсомолка не может отказать комсомольцу, а про аборт-то ничего не говорил, сам бы попробовал!), порядочные женщины, обрюхаченные во время отсутствия супруга (бывает!), девицы с панели (проституция запрещена в октябре 1917 года, потому как сродни рабству!). Брал доктор по червонцу за чистку. Недешево, зато из клиенток никто не умер. А еще у доктора есть одна баночка, которую Вольтенков очень желал иметь!

С доктором никаких мандатов, никаких ордеров не понадобилось. Хватило лишь волшебной фразы: "Мы с ГэПэУ", как струхнувший коновал сам вытащил и червонцы из сейфа, и брюлики. С чем не хотел расставаться, так это с банкой, наполненной белым порошочком, твердил — мука, мол, такая, но пришлось и ее отдать.

Леонид грустил второй день подряд. Отшил смазливую девицу, не поддавался на уговоры Васьки сходить в кабак. Сидел, уставившись в одну точку, потом заявил:

— Не так нужно.

— Что не так? — удивился Иван, занимавшийся важным делом — сортировал меха, изъятые у Богачева.

Утром он договорился с барыгой у Гостиного двора — тот был готов взять белку по тридцать копеек новыми деньгами за штуку. Цена грабительская, потому что сырую шкурку заготовители брали у мужиков по десять копеек, а здесь уже выделанная, хоть щас на воротник пришпандорь. В коопторге, как выяснял Иван, стоила каждая по пятьдесят копеек. Но барыга — приказчик какого-то большого оптовика, продающего пушнину американцам, тоже хотел урвать свою копеечку. Так что выбирать не приходилось. Тем более что вороватый приказчик мог пригодиться на будущее. Жаль, что белки не насчитывалось и сотни, но тоже хлеб. Барыга был готов взять соболя с песцом (по три рубля), но эти шкурки Леонид уже распределил — какие-то для своих бабенок, такие-то нужным людям. И ничего здесь не скажешь, надо.

Иван Николаев не думал, что в эрэсэфэсэре грабителям живется так трудно. Он-то считал, что у бандитов с большой дороги не жизнь, а сказка, если, конечно, вовремя унес ноги. Потом-то один хрен — либо пристрелят, либо посадят, либо свои прирежут. Но в промежутке между грабежом и тюрьмой — гуляй, не хочу.

Но все оказалось сложнее, чем казалось — мало сходить на дело, вернуться с добычей и без потерь, а надобно еще и сбыть награбленное и желательно с наименьшими потерями. Золотое колечко с красивым камушком, что в ювелирке лежит за сто червонцев, перекупщик возьмет за тридцать. И это неплохо, потому что "красная цена" всему награбленному-наворованному — одна десятая от стоимости. Ворчат граждане-грабители, но отдают серебро и золото по бросовым ценам. А куда деваться? Не будешь же стоять на Невском или на "Апрашке", предлагая прохожим товар. Вот мол, люди добрые, купите сережки золотые, с бриллиантами. Товар первоклассный, свежий — только вчера из ушей у барышни выдрал! И барышня замечательная — только дура набитая, потому как умные по вечерам гулять не ходят. Есть, конечно, такие (не барышни, а налетчики), молодые да начинающие, нужными связями не обзаведшиеся, кто после "дела" сами хабар продают, но ловят их быстро.

Прикинул как-то Иван — а сам-то бы смог все провернуть от начала и до конца? Положим, ограбить сумел бы и от погони ушел. А потом? Вещички в трактирах сбывать? Владельцы питейных заведений — народец пуганый и до незнакомцев опасливый. Ладно, если просто пошлют, но могут и в утро сдать. Или того проще — подпоят чем и возьмут даром.