Умереть за Христа

– Как ты умудрилась такую дырищу сделать? – поинтересовалась Ксюха, глядя на Анькин туннель.

– Да не сложно, могу и тебе такую же сварганить. Делаешь обычную дырку, мажешь карандаш блеском для губ и расширяешь её. Я этим на алгебре занималась.

– Больно?

– Да ничо, терпимо. А ты фиолетовый тоник смыла? – Анька окинула Ксюхины растрёпанные волосы мимолётным взглядом. – Жалко. Ну чо, как там жизнь у тебя? С кем ты щас?

И девчонки побрели по вечерней улице, обсуждая личную жизнь и пиная консервные банки, присыпанные осенней листвой.

– Представляешь, я тебе такое расскажу! – Анька сгорала от нетерпения, дёргая нательный крестик, висящий в одной из дырок правого уха. – Приходит Анечка домой со школы, – Анька предпочитала говорить о себе в третьем лице, – не пила, не курила, ничего такого, а зрачки расширенные, и крыша едет. И мама, и папа дома, а Анечка кричит: «Смотрите, смотрите! Я вижу крокодильчиков»! И ржёт, и ржёт! Папа ко мне подходит, говорит серьёзно: «Аня, скажи, что ты употребляла, чтобы мы могли тебе помочь», а мне весело! Повезли Анечку в наркологический диспансер, там какой-то пацан сидит, я ему: «Брат, тебя тоже забрали!», а он смотрит на меня как на больную…

Положили, в конце концов, Анечку в больничку отдохнуть, и она там таким парнем познакомилась, с таким парнем…– Анька слизнула с губ чёрную помаду и понизила голос, – говорят, он настоящий психопат.

– Психопат? Чо это за зверь такой?

– О, он не такой, как все остальные. Например, пошли мы позавчера всей нашей компашкой на кладбище ночью потусить, и увидел там Шаман котёнка. Положил его на надгробие, достал нож, ушки ему отрезал, лапки… Остальные возмущаться начали, сказали, что шаман больной, потом вообще свалили, слабаки, – Анька презрительно поморщилась. – Только я одна осталась. Шаман хотел ещё котёнку язык отрезать, но тот слишком слюнявый был, кусался, визжал…

– Шаман? Это кликуха такая?

– Да, погоняло, у него фамилия Шаманов. Он совсем взрослый и тоже гот, у нас с ним всё серьёзно, каждый день после школы меня встречает. Мама говорит, не закончу девятый класс – шкуру с меня спустит. Так куда пойдём?

– Айда в центр, погуляем. Есть на что?

– Дармоедка ты, Ксюха, как на тебя не посмотришь, всегда за чужой счёт пьёшь! Айда, есть, мне Шаман бабки одолжил.

В автобусе Анька как обычно рассказывала о своих многочисленных попытках суицида: «Вены я резала шестнадцать раз, травилась три раза. Один раз прыгала со второго этажа, но с Анечкой даже тогда ничего не случилось. Больше всего мне нравится резать вены…»

Ксюха с усмешкой слушала, как Анька делится опытом в суицидных делах, глядя на сидящую напротив солидного вида тётку. Судя по всему, та тоже слушала, и при взгляде на Аньку на лице её отражался непритворный ужас. Анька, всегда остро чувствовавшая чужие взгляды, не могла не заметить такого пристального интереса: «Не развешивай уши, тётя. Не тебе рассказываю».

Сидящий рядом с тёткой краснолицый мужик, судя по всему, муж, возмутился: «Выбирайте выражения, девушка».

Лучше бы он так не говорил.

– А ты за своей шалавой последи, чтобы она глазками туда-сюда не зыркала и ушки не грела на чужих разговорах!

Тётка побагровела от возмущения, а краснолицый сумничал: «Прежде чем хамить, на себя посмотрите, девушка. Как вас вообще родители из дома в таком виде выпускают? Не стыдно так выглядеть и так себя вести?»

– И как это мы себя ведём, а? – вставила свои пять копеек Ксюха, но никто не обратил на неё внимания.

– Девушка, я требую, чтобы вы извинились перед моей женой! – испепеляющий взглядом Аньку краснолицый от гнева аж со своего места привстал.

– Ты чо ко мне клеишься, урод, понравилась что ли? – игриво прошипела Анька. По её счастливому лицу было видно, что происходящее доставляет ей огромное удовольствие.

Тётка схватила мужа и потянула к выходу: «Не надо, Серёжа, оставь, нам выходить скоро…»

– А ну прекратили, сейчас высажу всех! – заорал из-за своей перегородки шофёр. И под хихиканье Аньки и Ксюхи тётка с мужем покинули автобус.

– Придурки, – констатировала Ксюха, а Анька с презрением добавила: «Слабак. Даже врезать мне зассал».

Вышли на следующей, неподалёку от остановки купили бутылку пива, и, попивая по очереди, побрели куда-то вперёд. Смеркалось, холодный ветер продувал насквозь, но, тем не менее, на улице было уйма народу.

– Бабка моя совсем меня задолбала, – сердито надув крашеные чёрной помадой губки пожаловалась Анька. – В каком-то городе парня сожгли на вечном огне, так она истерику мне закатила, типа, знаю я чем вы там, готы, занимаетесь… С парнем этим, конечно, здорово придумали, не помелочились. К счастью для моей бабули, наши неформалы только нудли разводить умеют – рок-концерты, посиделки с грустной музычкой – вот и вся любовь.

А бабка ещё святой водой меня брызгать выдумала, в еду мне её подливала. Но я-то её чую, сразу всё из тарелки в урну вываливаю. Мамка говорит, чего взять со старушки, отстала она от времени. Хорошо хоть мамка мою свободу не ущемляет, спокойно своим фэн-шуем занимается.