Умереть за любовь, убить за любовь…

– Смотря, что тебе нужно. Вот они – твои истинные желания. Которые зудят так сильно где-то на подкорке, что, если бы не череп, ты бы терзала свой мозг, расчесывая ногтями, пока он не превратится в кашу. Они, эти желания, не обманут. – Кристиана явно забавляла эта ситуация. И ее слегка краснеющие от одного взгляда на него щеки, и смятение во взгляде, когда она думала над его словами. Она была слишком юна для их мира, новичок! И наблюдать за ней было, пожалуй, интереснее, чем истязать себя чудовищными пытками.

– Не обманут, – девушка ухмыльнулась, поднялась с кровати, подошла к окну и, кажется, перестала дышать.

Прямо перед ней, на расстоянии пары кварталов от дома, в котором недовольные вечностью души устраивали дикие оргии, растянулась гладь бирюзового моря.

Глава 3. Ловцы снов

Белый песок, больше похожий на пыль, висел в воздухе. Здесь, на пляже, гулял ветер, который невозможно было ощутить кожей. Только увидеть, как поднимаются вверх мелкие частички песка и качается высокий кустарник. Робин стояла и жадно всматривалась в отдыхающих, пытаясь увидеть в их силуэтах знакомую фигуру.

Тщетно.

Пляж тянулся на несколько километров, и казалось невероятным обойти его весь, даже если потратишь на это целую вечность. Кроме редких отдыхающих, здесь нашли свое успокоение музыканты, играющие на там-тамах, ритмично двигающиеся в такт их ударам молодые и совсем старые люди, бледнокожие офисные работники, которых выдавали тяжелые тома научных книг и ноутбуки, с которыми они никак не могли расстаться, пусть даже оказавшись в клетке вечной свободы. По некоторым было видно, что они тут ненадолго. А другие выглядели настолько естественно в этой среде, что казались частью пейзажа.

Чуть дальше от города, где высотки сменились небольшими зданиями, построенными всего на несколько семей, дух свободы стал таким сильным и горячим, что становилось трудно дышать. Здесь уже не было тех, кто забрел сюда случайно. Полуголые и полностью обнаженные тела без капли стеснения подставляли бесцветную, чуть сероватую кожу солнцу, которого не было, и смахивали с лица пот, который никак не мог выделиться у тех, чьи кости давно гнили под землей.

Робин не чувствовала ни жары, ни ветра, ни запаха соленого воздуха. Это была не ее среда, не ее атмосфера, и поэтому для нее все здесь было искусственным, как картонные декорации в начальной школе. Но то же самое мог сказать и тот, кто случайно оказался бы в баре, так похожем на бар у Митча, и попробовал обжигающе крепкий виски. Этот удивительный новый мир оживал только для тех, кто его еще помнил и хорошо знал.

Присев на краю пляжа прямо на песок, Робин всматривалась вдаль. Море было спокойное – слишком спокойное, чтобы привлекать в свои объятья серферов, сделавших смыслом своей жизни и смерти охоту за огромными волнами.

«Довериться чувствам», – промелькнуло в голове. Но никакого отклика девушка не услышала.

Достав из кармана платья чуть помятый снимок, с которого улыбался молодой человек с оливкового цвета глазами, Робин вдруг поймала себя на мысли, что бармен был прав, – если Габриэль сейчас там, где он был по-настоящему счастлив, а она не может уловить хоть малейшее движение души навстречу этому месту, это должно о чем-то говорить.

– Кого-то ждешь?

Робин вздрогнула. Рядом с ней незаметно опустилась высокая тощая женщина, на вид разменявшая свой восьмой десяток, прежде чем почить в бозе и оказаться здесь. Ее бледное лицо было раскрашено яркими голубыми тенями и темно-красной помадой – совсем как цвет обивки крышки гроба, – видимо, изготавливаемыми из натуральных природных компонентов, совсем как краски, которыми художники пытались разнообразить этот мир. На ее тощих плечах висела вытянутая майка, едва прикрывая обвислую грудь, а бедра обтягивали брюки, такие тонкие и узкие, что даже через них было видно торчащие тазовые кости. В худой чуть дрожащей руке она держала длинную сигарету в мундштуке, время от времени поднося к тонким сухим губам и втягивая дым с едва слышимым шипением тлеющего табака.

– Нет, – мотнула головой Робин. – Ищу.

– Вот как. Здесь можно найти только одного человека – себя. Другие – лишь размытые бесцветные силуэты безвозвратно ушедшего прошлого.

– А как же вы? – улыбнулась девушка.

Женщина пожала костлявыми плечами и выдула дым в лицо своей собеседницы.

– И я.

– Вы хотите сказать, мы встречались когда-то… в прошлом? При жизни?

– При жизни, после смерти – какая разница? – задумчиво проговорила незнакомка и закашлялась.

– Я не понимаю вас, – слишком резко ответила Робин. Ей порядком надоела эта молодящаяся старуха – кого-то она ей напоминала…

– Подрастешь – поймешь, милочка, – ухмыльнулась в кривой улыбке женщина.