Умирающая Земля [ Умирающая земля. Глаза другого мира. Сага о Кугеле. Риалто Великолепный]

Гвил бросился к Смотрителю. Тот по прежнему был без памяти. «Гори же, гори, наконец!» — молил он, вперив отчаянный взгляд в тусклый кругляш, под которым должен зажечься огонек. Двери уже не видно было из-за белого дыма. — «Гори же, гори!»

Кругляш налился алым свечением. Вскрикнув, Гвил одновременно повернул рукоятки и отвел щиток. Смотритель медленно поднял веки и уперся взглядом в Гвила, за спиной которого уже вытянулась долговязая нежить — ее глазницы зияли, как дыры в ничто.

Керлин продолжал сидеть.

Призрак шевельнулся и выпростал руку, похожую на птичью лапу — и швырнул на пол какие-то комки. Они тут же разлетелись облаком черной пыли, эта пыль на глазах свивалась в рои гудящего гнуса, стремительно растущие и принимающие облик четвероногих тварей с обезьяньими мордами.

Смотритель зашевелился.

— Жезл… — прохрипел он и протянул руку.

Жезл лег в его ладонь. Алая вспышка. Искры. Призрак отшатнулся: каждая искра выросла в алого скорпиона. И волшебные сущности бросились в бой.

Поднялся пронзительный визг. Часть обезьяноголовых погибла тут же, другие убежали.

Призрак попытался снова высунуть лапу, но жезл ответил ударом луча, и нежить растаяла.

— Керлин! — закричал Гвил. — Демон ворвался в галерею!

Смотритель, не мешкая, кинулся к двери.

— Жезл! — воззвал он. — Делай свое дело!

Ответ из-за двери последовал немедленно:

— Не делай этого, Керлин, я ухожу, ухожу. Я думал, ты умер. — Грузно ворочая конечностями, демон убрался — только голова виднелась в дальнем конце галереи.

— Жезл! — повторил Керлин. — Не упусти его!

Жезл исчез из его рук.

Керлин обратился к своим невольным гостям:

— Я должен о многом вам рассказать, ибо моя смерть совсем близко, а без меня это место осиротеет. Поэтому нам надо спешить.

Смотритель с трудом подошел к двери и запер ее на засов.

Гвил и Шири, не вполне понимая, о чем речь, тихо стояли у стены.

— Подойдите, — нетерпеливо позвал их Керлин. — У меня нет сил даже повышать голос. Вы отняли их у меня.

Они приблизились — Гвил впереди, Шири — за ним. Своей вины они не ощущали — укоры были им безразличны. Керлин оглядел их с легкой усмешкой.

— Перестаньте дрожать и суетиться. Дрожать надо мне: я должен за оставшееся мне время успеть столько, сколько иному не успеть за две жизни. А сердце бьется все глуше, и дыхание все короче…

Старик с трудом поднял руку и поманил молодых людей за собой в следующую комнату. Там он бессильно опустился в кресло, а Гвил и Шири устроились у его ног, то и дело косясь на дверь.

Керлин снова усмехнулся:

— Не бойтесь, белые твари не войдут! Они заперты в галерее под охраной жезла. Жезл перестанет мне повиноваться, только когда я умру или полностью выживу из ума. Ибо силы, которыми я повелеваю, принадлежат не мне, но Музею — а он вечен. Мое сознание — не более, чем управляющий рычаг.

— Откуда взялся этот демон? Как он проникает сквозь стены?

Керлин помрачнел.

— Его имя — Бликдак, Повелитель мира демонов Джелдред. Бездна знаний, собранная в Музее, привлекла его внимание… Ведь чем больше знаний, тем тоньше грань, отделяющая добро от зла. Силой сознания он преодолел эту грань, воплотился здесь и ждет только моей смерти, чтобы вырваться в мир и вредить людям.

— Почему же нельзя изгнать его туда, откуда он явился?

Смотритель покачал головой:

— Мое оружие — огонь и свет — не имеет всей власти над стихиями Джелдреда, ибо сама вещественная основа этого мира — иная. Поэтому плоть Бликдака защищает его от напастей нашего мира не хуже иной брони. Но постойте, ведь я ничего не знаю о вас. Зачем вы здесь? И что нового в Торсинголе?

Гвил, запинаясь, проговорил:

— Торсингол исчез. Вокруг Музея ледяная равнина, да чуть поодаль — старый город Сапонис. Я пришел сюда с юга, чтобы попроситься к вам в ученики. Шири — из Сапониса, она жертва древнего обычая, согласно которому нужно посылать самых красивых девушек в Музей Человека на растерзание Бликдаку.

— Каким же я был слепцом! — выдохнул Керлин. — Я столько раз их видел… Бликдак забавлялся ими, и я был уверен, что эти милые существа — его рук дело, как и призраки. Я не обращал на них ни малейшего внимания — пусть Бликдак лучше развлекается, чем замышляет козни, думал я…

Шири недоуменно пожала плечами:

— Но зачем? Зачем ему люди?

Керлин без охоты разъяснил:

— Девочка, ты никогда не поймешь устремлений повелителя тьмы. Он наслаждается, оскверняя юность и чистоту. Он понуждает этих детей к омерзительному разврату, заставляет их издеваться друг над другом, потом наблюдает, как они мучаются от отвращения, и, наконец, медленно умерщвляет — в наказание за их грехи, как он говорит. И снова посылает призраков — требовать новых игрушек.

— Вот, значит, что меня ожидало… — прошептала Шири.

— Не понимаю, — начал Гвил. — Все эти мерзости, тем не менее, кажутся вполне человеческими — они заложены в человеческой природе. А между тем вы говорите, что Бликдак — демон из иного мира.