Умирающее общество и Анархія

Современному рабочему можно тм мене поставить в упрек развившіяся в нем новыя потребности, что он искупает их в наше время очень тяжелыми лишеніями и что то – очень относительное – благосостояніе, которым он, дйствительно, пользовался во время наиболе быстраго роста промышленности, теперь составляет в каждом ремесл удл лишь небольшого меньшинства привиллегированных рабочих. Большинство же принуждено жить на такую заработную плату, которая, если принять во вниманіе безработицу, оказывается нисколько не выше, чм пятьдесят лт тому назад.

Если потребности рабочих увеличились, скажем, вдвое, то за то производительность труда увеличилась в десять раз; повышеніе заработной платы и удешевленіе продуктов позволили им дать удовлетвореніе этим возросшим потребностям; однако, в конечном счет, больше всего воспользовались этим развитіем производства все-таки капиталисты. Новыя потребности рабочаго, нарождающіяся в наше время, уже не могут найти себ удовлетворенія, вслдствіе безработицы, и он оказывается в положеніи еще худшем, чм раньше, так как, помимо его матеріальной нужды, в нем живет кром того сознаніе, что эта нужда – незаслужена, так как он – единственный производитель всего, что потребляется, всего, что дает возможность наслаждаться жизнью.

Он видит, что магазины переполнены товарами, а самому ему приходится сидть без работы, и это происходит от того, что он и его семья принуждены лишать себя многаго и не могут потреблять столько, сколько им нужно. Он знает, что его нужда зависит именно от тх причин, которыя создают богатство его эксплуататоров. Если бы ему предоставили возможность пользоваться всми продуктами соотвтственно его потребностям и если бы его не принуждали переутомляться ради того, чтобы производить все больше и больше, товары не залеживались бы в складах и не было бы безработицы, во время которой ему и его семь приходится умирать с голоду.

Вот что неизбжно говорит себ всякій мыслящій рабочій, когда он наблюдает и обсуждает т явленія, с которыми ему приходится сталкиваться в жизни. Да, рабочій развился и понял цну прогресса – того прогресса, который тотчас же исчезает, как только он хочет им воспользоваться; поэтому его боле обострившіяся чувства заставляют его теперь страдать от таких причин, которых он прежде даже не замчал. А опыт, опять-таки, не только не подает ему надежды на улучшеніе,

но, наоборот, предвщает все большую нужду, все боле сильный и все боле унизительный гнет.

Нам остается еще разобрать вопрос о постепенном усовершенствованіи законов, якобы все боле приспособляющихся к интересам общей пользы и к ея охраненію. Но и здсь мы не находим ничего, кром пустой приманки: самые лучшіе законы, по самому существу своему, на практик совершенно отклоняются от своей первоначальной цли. Уголовный кодекс, как и прежде, падает всею своею тяжестью на бдняка, оставаясь снисходительным и уступчивым по отношенію к классу привиллегированному. Закон все также строг к тому, кто украдет у сосда кролика, но он все также оставляет безнаказанными банкиров, ворочающих милліонами – биржевых игроков, дльцов. «Соединеннаго Общества» или Панамы, разных участников операцій Март и Рейно, Масе и Берно; попрежнему мошенники, открывающіе розсыпи перца или залежи сахара, могут в полной безопасности дурачить доврчивых людей. Если иногда слдователь и оказывается вынужденным вмшаться в их дла и спросить у них кое-каких объясненій, то он не заставляет привести их к себ под конвоем двух полицейских, как это длается с анархистами, а сам смиренно является к ним, сознавая всю неумстность своего нескромнаго вмшательства и, конечно, не дает длу никакого хода. А потом он старается наверстать потерянное, строго осудив какого-нибудь бдняка, который за неимніем денег, пообдает гд-нибудь и не заплатит за обд.

Перед законом вс равны – это мы прекрасно знаем; но если какому-нибудь пьяному случится оказать хоть малйшее сопротивленіе грубо схватившим его полицейским или даже просто выразить свое недовольство, то его осудят за «оскорбленіе полиціи»; может быть, в участк его зврски изобьют и оставят на койк полумертвым, но и тогда он должен быть рад, если его при этом еще не осудят за «оскорбленіе дйствіем» тх же полицейских.

Вс т, кому случается бывать в суд, отлично знают, что когда человка судят за оскорбленіе полиціи или за сопротивленіе ей, то, как бы не было это обвиненіе ложно, адвокат всегда совтует подсудимому не отрицать его, а только просить снисходительности суда, потому что, если подсудимый осмливается противорчить заключеніям слдователя и свидтельству полицейских, суд всегда примняет к нему высшую мру наказанія.

Да, прекрасная вещь закон! Он, несомннно, справедлив в одном отношеніи: это – что если завтра власть перейдет в другія руки, то новые правители употребят его как оружіе против тх, кто пользуется им теперь.