Умирающие и воскресающие боги

Но критика – удел мужей возвышенных, а кликушество – «серых» женщин. Александрийская поэзия оставила нам несколько замечательных произведений, обрисовывающих как само празднество, так и его осмысление. Первым бесценным источником для нас является XV идиллия Феокрита Сиракузского (Косского; 300–260 гг. до н. э.) «Сиракузянки», известная также как «Женщины на празднике Адониса». Феокрит побывал в 60‐е гг. III в. до н. э. при александрийском дворе и наблюдал празднование Адоний в поистине государственном масштабе. Приведем наиболее существенные фрагменты; особо интересен приводимый Феокритом в этой идиллии гимн Адонису, точнее – ежегодная погребальная песня, показывающая нам опять же интереснейшую непосредственную зарисовку древнеалександрийской народной религиозной жизни (не исключено, что на последний день празднеств выпадало состязание певиц):

Горго:

…Вместе пойдем мы с тобою в палаты царя Птолемея,
Праздник Адониса там. Говорят, что по воле царицы
Все там разубрано пышно…

Праксиноя:

…Смотри, перед нами
Конницы царской отряд…

Горго:

Ну же, вперед, Праксиноя! Гляди, что ковров разноцветных!
Ах, как легки, как прелестны! Как будто богини их ткали!

Праксиноя:

Мощная дева Афина! Каких же ткачей это дело?
Кто они, те мастера, что узоры для них начертили?
Люди стоят, как живые, и кружатся, будто бы живы,
Словно не вытканы. Ах, до чего ж человек хитроумен!
Там – вот так диво для глаз – возлежит на серебряном ложе
Он, у кого на губах чуть первый пушок золотится,
Трижды любимый Адонис, любимый и в тьме Ахеронта…

Горго:

…Во славу Адониса песню
Хочет пропеть уроженка Аргоса, искусная в пенье,
Та, что и в прошлом году погребальную песню всех лучше
Спела, и нынче, наверно, споет. Она уж готова.

Певица: