Умирающий свет (сборник)

«Оба схожи в том, что способны точно направить свое перо на что-то, захватившее их воображение, после чего отыскать единственно нужные слова, чтобы вернуть нас к реальности. А в чем они расходятся, так это в количестве написанного: Мартин никогда не поражал своей сверхпродуктивностью – скорее наоборот… Виной всему – телевидение. Начиная с 1980-х годов, он написал множество удачных сценариев, «наварил» кучу денег и теперь лишь от случая к случаю позволяет себе отвлекаться на научную фантастику и фэнтези». Заканчивает Клют статью пассажем, весьма смахивающим на последнее слово на траурной церемонии, полное сдержанной печали: «Мы благодарны ему за его блестящий менеджмент с серией «Wild Cards», но продолжаем скорбеть по поводу того, что он навсегда покинул научную фантастику».

Впрочем, навсегда ли?

Вот что сказал сам Джордж Мартин по этому поводу в известном фотоальбоме Пэтти Перре «Лики научной фантастики»:

«Смешнее всего то, что после десятка с лишним лет, в течение которых я постоянно публиковался в научно-фантастических журналах, завоевывал награды и «пролетал» мимо них, посещал разнообразные конвенции, так вот, после всего этого находятся люди, которых не на шутку взволновало: не покидаю ли я мир научной фантастики?

Да, действительно, «Рэг Армадеддон» – это скорее horror-фэнтези-детектив о рок-музыке и эпохе 1960-х. А «Горячечный бред» – роман о вампирах на колесном пароходике. И оба явно не подходят под ярлычок science fiction. И меня следует признать виновным в том, что в первую очередь я писатель, и только во вторую – писатель-фантаст… Однако, если кто-то захочет извлечь меня из мира, именуемого научной фантастикой, – тащить придется силком.

Ведь речь идет о самой настоящей любви – причем долгой. К Роберту Хайнлайну и его роману «Имею скафандр – готов путешествовать!», первой научно-фантастической книге, прочтенной мною в жизни. К Андрэ Нортон и Эрику Фрэнку Расселлу, и Лавкрафту, и всем другим авторам, на книгах которых я вырос. И к комиксам, и к серии Ace Double, на которых я учился писать. Ко всем светлым грезам детства.

Научной фантастике я обязан своей карьерой, своими страстями, своим времяпрепровождением, своей жизнью, наполненной друзьями и привязанностями, тысячами эпизодов, оставшихся в памяти, и бесчисленными приключениями, совершенными в воображении. Научная фантастика обогатила мою жизнь и сформировала ее; возможно, эта же литература и сформировала мой внешний облик!

Поэтому сегодня я не знаю, являюсь ли писателем-фантастом: мне кажется более важным, что именно я пишу, чем то, какой ярлык прикрепят на написанное издатели и критики. Но если говорить о себе как о личности, то я по-прежнему – от мира научной фантастики. И всегда останусь таковым».

Сейчас писатель живет в стране пустынь и каньонов – в городе Санта-Фе (штат Нью-Мексико), где его соседом был Роджер Желязны – все последние годы, до самой кончины. Живет Мартин, можно сказать, бобылем: детей нет, с женой Гэйл Бёрник он развелся еще в 1979 году – после кратких четырех лет супружеской жизни, и с тех пор, судя по его домашней страничке в сети Интернет, начинать новую все никак не сподобится.

Тем не менее связей с миром science fiction и фэнтези писатель не порывал все это время. Он постоянно мелькал на различных конвенциях, а в 1996–1998 годах даже занимал пост вице-президента Ассоциации американских писателей-фантастов (Science Fiction & Fantasy Writers of America). Ну и продолжал пописывать в журналы и т. н. «оригинальные» антологии (ряд последних он сам и составил) – в том числе и фантастику.

А достаточной порукой тому, что отпевать Джорджа Мартина миру этой литературы пока рановато, служит его новая серия эпической фэнтези «Песнь льда и огня», удачно названная Энн Маккэффри «фантисторией» (fantistory). Уже вышли первые три тома, образующие трилогию: «Игра престолов» (1996), «Битва королей» (1997) и «Буря мечей» (2000), – и позволяющие в полной мере оценить размах всего предприятия[3].

В новой серии писатель начал строить свою собственную историю воображаемого мира (называть ее привычным в фантастике термином «история будущего» некорректно, поскольку, как уже говорилось, дело происходит на жанровом поле фэнтези, к коему этот термин не применим). В одном из последних интервью Мартин дал свое понимание истории вообще – и своей писательской задачи, в частности: