Умирающий волшебник внутри меня

С моего балкона открывался прекрасный вид на лес, я только сейчас это заметила. А закат был приятного лилового цвета. Я впервые увидела такой прекрасный закат.

Этот день я запомню навсегда.

Глава 5.

Этим утром мы с бабушкой идём к врачу. Проснулись раньше обычного, от этого я себя чувствовала ещё хуже. Но этот приём очень важен, потому что наконец пришли результаты анализов. Я даже не заметила, что прошло почти три недели, как я уехала из Робин-Вилля.

Скажу честно: мне было не по себе. Дорога в больницу никогда не была такой долгой. Я пыталась успокоить себя своей любимой музыкой, но она ещё больше вводила меня в угнетённое состояние. В итоге я решила ехать в полной тишине. Вот бы сейчас рядом со мной была Стася, с ней мне гораздо спокойнее.

Я вспомнила, как впервые пошла к врачу из-за своего кашля. Это случилось спустя пару недель после того, как я начала кашлять, но всё потому, что моя мама не отпускала меня к врачу. А я человек крайне стеснительный, и для меня одиночный поход в больницу, ожидание в очереди и прочая муть – сплошной кошмар. Мама же не отпускала меня, ибо сначала думала, что я просто хочу пропустить несуществующие контрольные и проверочные, а потом она говорила мне мою любимую фразу: «Поспи, утром всё пройдёт». В итоге мой кашель стал ещё сильнее: у меня сильно болело в груди, болела голова и поднялась температура. И тогда, вместо уроков я пошла к врачу. И этот поход запомнился мне надолго.

Я так переживала, что забыла, после кого я в очереди. Кусала локти все эти несколько часов, что я там просидела. Кроме того, меня без конца тревожили детские вопли и ругань матерей, что вместе со мной стояли в этой адской очереди. Но больше всего меня добила именно врач. Тогда я пошла к терапевту, чтобы та мне назначила лекарства, и я со спокойной душой отдыхала у себя дома и занималась тем, что приносило мне хоть какое-то удовольствие. Так вот. Эта врач обозвала меня всеми возможными нецензурными словами за то, что я забыла в регистратуре взять направление. Но, благо, она не заставила меня вновь сидеть в этой очереди несколько часов, спасибо ей большое. Под конец, не смущаясь, она обозвала меня прогульщицей и девушкой лёгкого поведения, потому что тогда я надела первую попавшиеся футболку с довольно большим вырезом. Ругала ещё и за то, что я, якобы, хожу без шапки и шарфа, как и «всё нынешнее глупое поколение». Не будь я такой стеснительной, я бы высказала ей всё, что о неё думаю. Но это всё-таки я.

Я шла домой, когда было уже темно. Вернувшись, меня, как и всегда, никто не встретил. Я сняла шарф, шапку и пальто и затем пошла жаловаться маме. Она, как и всегда, болтала по телефону со своими подругами, поэтому мне пришлось ждать, пока она закончит свою болтовню. Наконец, я рассказала ей о том, что отныне я на больничном с диагнозом «острый бронхит». На что она мне ответила:

– Ну и лежи дома.

Я пошла к себе в комнату, а она позвонила очередной подруге и начала жаловаться ей на всё возможное. Я жила с сестрой в одной комнате, что меня всю мою жизнь напрягало. Она, подобно маме, болтала со своей подругой. Я легла на свою кровать и достала из-под подушки свою тетрадку, в которой я описывала героев из придуманных мною рассказов.

– Почему ты не делаешь уроки? – злостно спросила она.

– Я на больничном. У меня острый бронхит.

– И что? – продолжила она, – Это не освобождает тебя от выполнения домашнего задания.

– У меня сейчас температура. Да и к тому же, у меня кроме уроков есть и другие дела.

Христина встала, подошла к моей кровати и вырвала из рук мою тетрадку, внимательно осматривая каждую страницу. Потом она закрыла её и бросила мне на кровать.

– Да какие дела могут быть у такой жирной, как ты?..

Она села обратно за свой стол и продолжила болтовню с подругой. Я привыкла к подобным издевательствам со стороны моей сестры, но каждый раз был очередным ножом в сердце. Понятное дело, я тогда расплакалась.

Всю дорогу в больницу я смотрела на прекрасные цветочные поля, расстилающиеся за окном машины. Наверное, на улице сейчас так тепло и свежо…

Я помню, как заходила в кабинет доктора Малиса, обдумывая все варианты того, что он может нам сказать. Я помню, как мы постучались, вошли, сели на стулья…

Даже тот, кто не слышал этот разговор, понял, чем он закончился. Вот тогда я искренне заплакала. Бабушка крепко обняла меня, опять прижала к себе, но на этот раз я не стала сопротивляться. По моему телу пробежала дрожь. Холод. Я опять одна. Вокруг опять тьма.

Когда мы вышли из кабинета, я побежала вдоль коридора на улицу. Бабушка изо всех сил бросилась за мною. Как только мы вышли из этого замкнутого пространства, передо мной мир снова потерял свои краски и какие-либо оттенки. Он был серым, всё было серым: и солнце, и небо, и трава. Я стала взвешивать все минусы и плюсы прожитой жизни, придя к грустному выводу о том, что я так и не успела насладиться ею.