Умирал дракон

Он стоял утопив руки в карманах куртки. Было бы бессмысленно в двадцатый раз повторять действия, безрезультатно испробованные в разных комбинациях. Машину он не материл - всякое случается, было бы нерационально и глупо тратить время на ругань. Темнело. Ели по обе стороны дороги начинали уже сливаться в неразличимую стену. Гаранин быстро оценил вариант - их имелось всего два. Двадцать километров назад, до деревни, - в любом случае потерять всю ночь. Десять километров вперед, до тракта, - он их отмахает часа за полтора, движение на тракте оживленное и ночью, добраться до Крутоярска не составит особого труда. А за машиной можно съездить, покончив с делами. Или Прудников утром пошлет кого-нибудь. Никуда машина отсюда не денется.

Гаранин забрал "дипломат", запер машину и размашистым шагом бывалого туриста направился к тракту. Раздражение на машину улеглось, более того было даже что-то пикантное в том, что к решающей его судьбу встрече приходится добираться таким вот образом. Будет что вспомнить. Он шагал, помахивая в такт "дипломатом", страха перед темнотой он никогда не испытывал, в небе все четче проступали крупные белые звезды, было свежо и спокойно.

Поворот. Далеко просматривается дорога и человек впереди - он шел в ту же сторону, гораздо медленнее Гаранина, едва ли не брел. Куда это он, с легким недоумением подумал Гаранин. Корову искать пошел, что ли? Ботал поблизости не слышно.

Чтобы не испугать внезапным появлением случайного попутчика - все-таки дорога, вечер, неприятно тому будет вздрогнуть, - Гаранин громко засвистел какой-то модный мотивчик и прибавил шагу. Человек не обернулся. Гаранин засвистел громче. Никакого результата. Он крикнул:

- Эй, дядя!

Тщедушный человечек в чем-то мешковатом брел, словно и не слышал. Гаранин наддал, пристроился к незнакомцу плечо в плечо, посмотрел на него сверху вниз и спросил:

- Что не отзываешься, дядя?

Маленький козлобородый мужичок в облезлом полушубке не по сезону посмотрел на него, дернул растопыренной пятерней и без того кудлатые волосы, лениво обронил:

- А зачем?

- Ну мало ли...

- Мололи, мололи, да и смололи...

Водкой от него вроде бы не пахло.

- Корову ищешь? - спросил Гаранин.

- Коли ты себя коровой считаешь...

- Я-то причем?

- А я? - сказал мужичок. - Ты ни при чем, а я при нем, должность такая.

- При ком?

- При нем. - И мужичок раскатился перхающим смешком. - Эть ты смотри, как занятно получается, - не похожа твоя вонючая самобежка на мужицкую телегу, а один ляд прыть потеряла. Занятно... Вот ты грамотный, объясни, почему так? Ведь по старинке я все делал, как при Ваньке Грозном...

Послал бог попутчика, разочарованно подумал Гаранин. Ему сразу стало скучно. Услышал шум мотора - далеко ведь по тайге разносится - и стал плести черт знает что. Как дед Мухомор в нашей деревне - тот, шизанувшись на старости лет, все лешим себя воображал... Так и помер, не разуверившись.

- Из Каптайки, батя? - спросил Гаранин, решив, что перебросится парой фраз и уйдет, не тащиться же с этим вороном здешних мест черепашьими темпами. - Закурим?

- Свой есть, - сказал попутчик. - От вашей травы и коза не заперхает. Так объясни мне, пока шагаем, - почему и на твою ворчалку, и на телегу один наговор действует?

- Какой еще наговор? - без всякого интереса спросил Гаранин.

- Какой, какой... Надежный, раз я снял тебя с колес. Это почему же "Роланд", своих святых не нашел, за море подался - там святее?

Гаранин даже приостановился от мгновенного удивления:

- Что? Ты откуда знаешь, дедуган?

- Мне положено. Леший я, - скучным голосом сказал дед. - Слышал про такую лесную разновидность?

Как всякий нормальный человек, Гаранин испытывал к сумасшедшим легкий брезгливый страх.

- Ну ладно, батя, будь, - сказал он торопливее, чем следовало. Шагнул прочь. И остановился.

Не было дороги, накатанной колеи с рубчиком нетронутой земли посредине. Глухая поляна, со всех сторон замкнутая темной тайгой. Дедок затрясся в дробном смехе:

- Ну ты скажи, до чего ничего не меняется - по старинке я тебя и завел...

Страх был липкий, подминающий. Гаранин не сомневался в своем рассудке и в том, что это происходит наяву, но дикая иррациональность происходящего не укладывалась в понимание - только что они шли по дороге, и вдруг дороги не стало. Мистика. Бред. Повести Корабельникова.

А старичок заходился довольным хохотком в шаге от него, плотский, насквозь реальный, пахнущий пыльной одеждой, махрой и еще чем-то непонятным. Он вдруг оборвал смех, как проглотил, сгреб Гаранина за лацкан куртки, и в балагуристом тенорке угловато проступили властные нотки:

- Ну пошли, что ли? Заждались нас...

Гаранин тренированно отбил руку, еще секунда, и провел бы подсечку с болевым захватом, но земля под ногами превратилась в дым, дым растаял, и Гаранин, нелепо взмахнув руками, провалился куда-то вниз, упал на спину, всем телом, а больнее всего затылком, стукнулся обо что-то жесткое, твердое, реальность ослепительно лопнула разрывом гранаты...