Умирать не больно

Я почти выдохлась, почти загорелась от боли. Выжимая из себя последнюю энергию, я перенесла все силы на здоровую руку, а вторую убрала со своего запястья и изо всех сил ударила Неизвестного в висок. Он удивленно вскрикнул и отшатнулся, и небольшая победа придала мне сил. Она дала мне звонкую оплеуху, заставила забыть о боли, и я навалилась на убийцу, желая разорвать его лицо на части. Я стала молотить его кулаками, исцарапала костяшки пальцев о его кожу, думая только о том, что лицо под капюшоном этого заслуживает.

Неизвестный барахтался под моими ногами, словно жалкий червяк, пытался схватить пальцами за шею, но зацепился за отцовский жетон, во время борьбы вывалившийся из-под толстовки, и дернул на себя. Моя кожа вспыхнула огнем, но я не прекратила бить, сжимая одной рукой его горло.

Я убью его. Убью его безжалостно и даже не задумаюсь. Потому что я не смогла ее спасти.

Я не смогла спасти Джорджи…

Я не смогла спасти Джорджи…

Я не смогла спасти Джорджи…

Я не смогла спасти Джорджи…

Я не смогла спасти Джорджи…

Мои руки начали неметь в самый неподходящий момент, и Неизвестный этим воспользовался: он свалил меня на землю и, пока я судорожно хватала ртом воздух и была парализована, схватил меня за волосы и с силой ударил лицом об асфальт.

Мои слезы вместе с кровью и дождем тут же смешались в один коктейль.

Сьюзен, прости.

* * *

Сначала боль вспыхнула в каждой клеточке моего тела, а затем сосредоточилась на лице, правой руке и в нижней части спины. Я предприняла жалкую попытку открыть глаза, но быстро сдалась, потому что знала: увиденное мне не понравится.

– Кая. Давай. Отожмись еще два раза. — Отец был непреклонен, хоть я и хныкала, упав на живот на пол.

– Пап, да у меня уже руки отваливаются!

– Эй, солдат, тебе уже двенадцать, — сказал он, смягчившись, – а это значит, что пришло время научиться превозмогать боль. Ну? Если будешь сильной, сможешь победить собственные страхи.

– Хорошо, – застонала я, открывая глаза. В ту же секунду, будто по щелчку пальцев, меня выбросило в ночь. Я бежала по полю в сторону фермы, но, опомнившись, остановилась и опустила взгляд вниз. Увидев, что мои руки в крови, что пальцы сломаны и кровоточат, я завопила и с остервенением стала тереть ладони о штаны.

От боли сердце рухнуло вниз, по венам потек дождь; сквозь шум ветра я услышала, как тяжелые капли падают к моим ногам и размывают землю; она шепчет, выталкивая изо рта влагу:

– Ты сможешь победить собственных демонов.

Я опустила руки и посмотрела вниз на босые ступни.

– Я убила его?

Вместо ответа что-то вдруг сбило меня с ног, и я опрокинулась назад. Меня атаковала тьма, и я, не жалея сил, стала бороться за свою жизнь. Боль в пальцах нахлынула с новой силой, когда я вцепилась во тьму и зарычала, сжимая суставы:

– По-мо-гите ей! Помогите ей! ПОМОГИТЕ!

– Успокоительное!

– Позовите врача!

– Спасите ее!

Боль отступила, сдавшись под напором лекарств, и я опустила голову на подушку и попыталась открыть глаза, н ничего не вышло. Тогда я на всякий случай уточнила:

– Пап, а когда я вырасту, буду как ты?

Папа приехал за мной в школу прямо с самолета, все еще в форме. Я смотрела на него восхищенно, а он в ответ улыбался, показывая на щеках ямочки.

– Конечно, малышка. – Он наклонился, положил руку мне на плечо и добавил серьезным тоном: – Но я хочу, чтобы ты была еще умнее и рассудительнее.