Умирать не страшно

Еще никто не видел у Поттера такого холодного взгляда. Словно на пороге склепа стоишь. Да и внутри себя парень почувствовал тот же холод. Может, он, в самом деле, принес с собой частичку мертвых? Но об этом можно подумать позже, сейчас куда больше занимало, что скажет директор, поэтому Гарри просто выжидающе замер. Честно говоря, в этой неподвижности тоже было мало естественного. Нет, может, для змей застыть так само собой разумеющееся, но не для человека.

К чести Дамблдора, он лишь покачал головой и проговорил:

— Рад, что ты, в самом деле, чувствуешь себя лучше, мой мальчик. Я принес твою палочку и очки.

Оба предмета легли на кровать перед Поттером, и он на миг замешкался, не зная к чему первому прикоснуться. Раньше вопрос бы не стоял, но он научился уже вполне нормально обходиться без очков, и все-таки выбрал их, чтобы оправдать ожидания. Гарри вовсе не желал открывать все карты, пока ни черта не понятно, что с ним сделали.

Сто раз исправленные магией очки, видимо, накопили ее столько, что сами подстроились под новое зрение Поттера, так что даже голова не разболелась, и можно было сохранить маленький секрет. Удачно.

А вот с палочкой получилось иначе. Она все еще ощущалась продолжением руки, и все-таки что-то было не так. Появилось какое-то зудящее ощущение. Гарри решил ее проверить, произнеся самое простое заклинание. На конце палочки тотчас появился огонек. Она по-прежнему слушалась беспрекословно. Уже хорошо.

— Вижу, магия тебя не подводит, — тон Альбуса был сахарно-благодушен и ласков.

— А вы опять все решили за меня, — хмуро ответил Поттер

— О чем ты, мой мальчик? — первое недоверие словно разбило розовые очки, и Гарри почувствовал фальшь в этом вопросе. Или это возвращение с того света сделало его столь прозорливым? А директор бросил быстрый взгляд на Рона с Гермионой и заключил: — Вижу, ты успел пообщаться со своими друзьями.

— Да, с друзьями, — особо подчеркнув последнее слово. — И узнал очень много… разного.

— В таком случае, думаю, теперь они могут оставить нас.

Гарри бросил на Дамблдора подозрительный взгляд и нехотя кивнул Рону и Гермионе, те так же неохотно вышли. Едва за ними захлопнулась дверь, как Поттер тихо бросил:

— Значит, без меня меня женили, да, господин директор? — и куда, спрашивается, ушло очарование этим сильным волшебником? Ведь раньше… Да что говорить, если «теперь» казалось отражением кривого зеркала этого «раньше».

— Гарри, ты должен понять, у нас не было другого выхода, — директор присел на край больничной койки. — Только так мы смогли вытащить тебя из магической комы.

— Но почему именно он, именно Снейп? — Гарри говорил очень тихо, сжимая в руках одеяло, лишь бы не сорваться на крик. Возмущение просто клокотало в нем.

— Только профессор Снейп мог справиться со столь трудной задачей.

Поттер наградил Дамблдора еще одним недоверчивым взглядом и спросил:

— Зачем? Зачем все это было нужно?

На миг Альбус опешил, а потом начал «старую песню о главном»: о том, что Гарри избранный, о его великом предназначении, ведь он сам видел то пророчество, о том, что наступают трудные времена, и все вынуждены идти на большие жертвы, придется и ему кое с чем смириться…

Гарри слушал в пол-уха, а в голове почему-то крутился библейский момент про продажу за тридцать серебренников. Когда Дамблдор закончил пламенную речь, парень все-таки сумел облечь свои подозрения в приличную словесную форму:

— Что вы пообещали Снейпу за это, господин директор?

От ответа Альбуса спас очередной визитер. Как говорится, помяни черта! Снейп вошел так же стремительно и бесшумно, как обычно являлся в класс. То ли хотел чему-то воспрепятствовать, то ли наоборот. По тому выражению лица, с каким он застыл возле койки Гарри, абсолютно ничего нельзя было понять.

— Ты очень вовремя, Северус, — прокомментировал его появление Дамблдор.

Зельевар посмотрел на директора все с тем же непроницаемым выражением лица, лишь бровь вопросительно приподнялась. Даже с внезапно приобретенным хладнокровием Гарри до такого самообладания еще расти и расти. «Хотя для Снейпа происходящее уж никак не является новостью», — горько подумал Поттер.

Пауза явно затягивалась, когда Северус все-таки сказал:

— Вижу, Гарри окончательно пришел в себя.

Мальчик-который-выжил едва не поперхнулся. На его памяти профессор впервые назвал его по имени. Конечно, учитывая обстоятельства… И тут парня буквально долбануло другим возможным объяснением происходящего. Подозрительно сузив глаза, Гарри спросил у директора:

— У меня что, теперь и фамилия другая?

— К ней прибавилась фамилия Северуса, — осторожно, словно разговаривая с непредсказуемым хищником, ответил Дамблдор. — Отныне ты Гарри Джеймс Поттер-Снейп.

Гарри сглотнул, помолчал немного, словно переваривая услышанное, и заключил:

— Спасибо, что я хоть частично сохранил то немногое, что досталось мне от родителей, — благодарности в его голосе не было ни грамма.

— Вижу, Гарри уже в курсе произошедшего, — сухо заметил зельевар. Только в его устах имя могло звучать столь похожим на ругательство.