Умирать подано

Игорь передернул затвор, махнул рукой Телегину и, стараясь не греметь ботинками и всяким металлическим хламом, хранящимся в карманах, осторожно спустился на чердак.

Из-под ног сиганула потревоженная бездомная кошка, затаилась в темном углу, пялясь сверкающими глазами. Плахов вздрогнул, погрозил хвостатой пистолетом. Скрипучую дверь на площадку он предусмотрительно оставил открытой.

Оказавшись на десятом этаже, на несколько мгновений замер, прислушиваясь. Первое, что различил, – уханье собственного сердца, будто после километрового кросса. «Тихо, тихо… Я самый спокойный и хладнокровный. Я Стивен Сигал, мне все по хрену…» Тренинг не удавался сердце по-прежнему ухало.

Сложность заключалась еще и в том, что Плахов не знал, на каком этаже живет Баранов-Пилюлькин. Придется очень тихо спускаться вниз и хватать всех, кто окажется в подъезде. Ну, в смысле не всех, а одного. Хватать резко и, возможно, с расслабляюще-упреждающим ударом «йоко-гере». В случае ошибки потом придется выкатить бутылку за причиненные неудобства. Да и вообще, какой полицейский боевик без сцен насилия и жестокости? Боевик без мордобоя – деньги на ветер. Носа четыре, как минимум, сломать придется.

Шарахнула входная дверь, но лифт остался на месте. Баранов, вероятно, двинулся наверх пешком, стало быть, живет не выше третьего. Вряд ли Пилюлькин тренирует выносливость, прыгая вверх-вниз по ступенькам.

Игорь скатился на восьмой этаж, опять замер, прислушиваясь. Мельком глянул на улицу через лестничное окно, заметил Телегина и Кольку, бегущих к подъезду.

ХЛОП-П-П!.. Если выстрел сделан по-настоящему грамотно, то это звучит именно так… ХЛОП-П-П

Ветер с моря дул! Видно, не судьба… Следующим звуком был болезненно-испуганный вопль:

– А-а-а!!!

Еще через мгновение – бумс! Умирать подано! Плахов летел вниз, перепрыгивая через пять ступенек, рискуя заработать вывих или перелом шеи, отчасти специально создавая неимоверный грохот и аварийную ситуацию, отвлекая убийцу, не оставляя времени на повторный выстрел. Четвертый, третий… Быстрее!!! Пистолет зацепился за металлические перила, выскользнул из руки, отлетел к стене. Тьфу, е… Проиграно две секунды. Полное фиаско для спринтера. Второй…

Пилюлькин стоял на карачках, упершись лбом в бетонный пол. «Не вели казнить, надежа-царь!» Запах пороха, кровь. Умирать подано! Плахов не тормозил. Время! Он не считал себя трусом, он постоянно внушал себе, что в любой, самой смертельно-дерьмовой переделке не потеряет голову, сохранит хладнокровие и выдержку, подобно непрошибаемым ребятам Голливуда. Переделки случались и раньше, Игорь, по крайней мере, старался ничем не выдать свое волнение, гоня страх. Но переделки переделкам рознь, а абсолютных героев нет.

Там, этажом ниже, козел, только что стрелявший в человека и до этого уложивший пятерых. Козел, готовый стрелять без промедления, видя в этом единственную возможность спасти свою козлиную шкуру. И он будет стрелять! Снизу и сверху – суки-менты! А жизнь прекрасна, и жить хочется. Всем. И ему, и Плахову. И Телегину, и салаге Кольке. И мычащему, истекающему кровью Баранову-Пилюлькину.

Липкий, противный страх, вызванный естественным и самым основным инстинктом – жить, – с одной стороны, безумный азарт и ненависть – с другой.

Плахов прыгнул на площадку между этажми. На фоне почтовых ящиков мелькнул черный силуэт. Игорь не стал разглядывать лица, при всем желании не смог бы разглядеть – темно. Стреляй!!!

Ба-бах!!! Пистолет прыгнул вверх, один из ящиков вздрогнул и покосился. Игорь вновь нацелил ствол на силуэт.

– Ох…ел?!! Поляны не сечешь?!!

Это был крик Телегина. Участковый сделал пару пьяных шагов вперед, попав в луч, падающий из окна. Выражение «нет лица» не скажет ничего. «Нет лица» в кубе чуть-чуть сказать может.

Игорь опустил оружие, так же «в кубе» уставился на Телегина. Снизу, из-за перил, показалась голова Кольки.

– Вы чо?

Телегин, выходя из шока, подскочил к совершенно очумевшему оперу и заехал ему кулаком в грудь.

– Ты чего, бля?! Куда палишь-то?! Мудила грешный!

Игорь прислонился к стене, удерживая равновесие.

– А где он? Я думал, это он!

– Глаз нету, что ли?

Плахов оттолкнул пышущего жаром Телегина, рванул вниз. К ненависти добавилась обида.

Подвал был по-прежнему закрыт. За несколько секунд открыть и снова закрыть навесной замок невозможно. Да и незачем. Игорь, не обращая внимания на матюги Телегина, снова выскочил на площадку, взглянул на окно. Заперто! Чертовщина!

Колька Мумий Тролль наклонился к стонущему Баранову и что-то попытался спросить. Кажется, фамилию. На площадке четыре двери. Первая – заперта! Вторая – заперта! Третья. Ключ! Из замочной скважины торчал ключ.

Плахов толкнул дверь и замер на пороге. Хватит, настрелялся. Как хорошо, что он всего лишь раз навещал тир и не пристрелял как следует свою пушку. На месте почтового ящика могла оказаться голова участкового инспектора Телегина. А ящику, в принципе, все до ящика.