Умирать страшно лишь однажды

А по ротному всё бил и бил боевик, но уже явно не со двора. Офицер сумел сгруппироваться, поджать ноги, и теперь он прикрывался от боевика толстой железной трубой-диаметром сантиметров сорок. Автомат выпал из рук и лежал рядом с ним, но поднять его он не мог. В руке командир роты держал "Мотороллу", в которую что-то лихорадочно говорил – наверно прощался. Вспомнился сразу случай, как две недели назад ВВэшники штурмовали школу в Старых Промыслах, и у них во время атаки был тяжело ранен замполит роты. Он лежал впереди всей роты в тридцати метрах, в руках у него тоже была "Моторолла", и духовские снайпера к нему никого не подпускали. До самой темноты с ним непрерывно говорили по радиостанции, не давая тому уйти в шоковое состояние, а в темноте его вытащили. Но по дороге в госпиталь он скончался от большой потери крови. Это воспоминание пронеслось у меня в голове и пропало. Судя по фонтанчикам от пуль, боевик вел огонь из амбразур второго этажа стены, которая выходила в цех. Боевик злился; пули с противным визгом рикошетили от трубы в разные стороны, попадали рядом с ногами ротного и его автоматом, но в самого его попасть не могли. Но и в таком положении долго не просидишь.

– Приехали, пора сливать воду. Ничего себе сходил посмотреть, как работают корректировщики. – Оценив свои шансы, которые равнялись практически нулю, я стал абсолютно спокоен. Еще в первую войну решил про себя, что если когда возникнет такая ситуация, что меня зажмут боевики, то буду драться до конца, а потом взорву себя вместе с боевиками гранатой. Для этого всегда носил с собой гранату, на которой краской было написано – "МОЯ".

Поглядывая по сторонам и готовый немедленно открыть огонь, левой рукой стал доставать гранату, и в который раз убедился, что разгрузка хоть и красивая, но карманы для гранат сшиты неправильно. Мне понадобилось пятнадцать секунд чтобы буквально выковыривать гранату. И если ещё раз понадобится доставать гранату, да в ходе боя – то не успею. Крутанул в пальцах ЭФКУ (Ф-1), в который раз прочитав на её гранях – "МОЯ", разогнул усики и зубами вырвал чеку. Надо ж, из четырёх гранат на поясе я вытащил именно её – Значит это Судьба.

– Всё, теперь даже если и тяжело ранят то пальцы разожму и всё равно успею взорвать себя. Ну, а если повезёт, то и несколько духов захвачу с собой. Выбор сделан.

На меня накатило спокойствие. Как всегда в таких острых обстоятельствах, а это было и в первой войне, и в Абхазии у меня "перегорели предохранители самосохранения" и осталось только одно – драться до конца. Мелькнула мысль сожаления о семье, мелькнула и исчезла, вся прошедшая жизнь – семья, все проблемы, всё это осталось за чертой,

– Жизнь прожил честно, за спины не прятался – осталось достойно умереть.

Я теперь уже спокойно огляделся и был удовлетворён – позиция у меня была удобная. От духов я был прикрыт, и для того чтобы завалить меня им пришлось бы выскочить на открытое пространство, а там мы ещё посмотрим – кто кого. Получалось, что я со своей позиции контролировал почти семьдесят процентов цеха. Повернул голову налево, командир роты до сих пор был живой, и что-то лихорадочно продолжал говорить в "Мотороллу", но зажат был капитально и автомат его продолжал валяться у его ног.

– Лейтенант, ты поглядывай справа от себя, чтобы дух внезапно не выскочил из дверей и не кончил нас, – крикнул я ему. Он что-то прокричал в ответ, но я не сумел разобрать, по трубе, за которой он сидел заколотила очередь, заставляя офицера ещё больше вжаться в стену.

– Да, не помощник он мне, зажат капитально. Любое движение с его стороны и он открыт для боевика. Может попытаться кинуть гранату в дверь, из которой был убит Шароборин. Но если я промахнусь, то осколками посечёт командира роты. Ладно, здесь пока оставим ситуацию как она есть. Так, а если кинуть гранату в дверь, мимо которой мы пробегали с Сашкой, ведь наверняка там стена пробита и боевики внутри подсобки могут спокойно перемещаться, и если он оттуда внезапно выскочит то я не успею повернуться. Но тогда надо проползти три метра вдоль стены, значит открыться для духов, которые сидят за угольной кучей во дворе. Да, оказывается не совсем удобная позиция у меня: пока сижу в углу – всё нормально, но как только начну перемещаться так сразу же подставляюсь под пули. Хорошо, и здесь оставим ситуацию такой какая она есть.

– Что-то подозрительно тихо стало. Точно духи замышляют какую-нибудь каверзу.

Два солдата ВВэшника продолжали лежать впереди меня в метрах двадцати, по обе стороны ворот и смотрели ко мне за спину – Молодцы догадались, что я контролирую и вижу всё пространство впереди их за стеной, зато они контролируют эту чёртову дверь, которая справа от меня. – У раненого кровь продолжала сочится из головы, но уже гораздо меньше.