Умирать - в крайнем случае

Маленькая дверца ведет в подвальное помещение, а оттуда, вероятно, выход на Дрейк-стрит, но в данный момент Дрейк-стрит меня особенно не интересует, я иду на риск и, перебравшись через каменную ограду, оказываюсь в соседнем дворе, а потом через узкий проход выскальзываю на улицу, параллельную Дрейк-стрит.

"Прощай, Сохо!" - говорю я про себя, выходя на Пикадилли и растворяясь в многоцветном неоновом разгуле лондонского вечера. Заскочив в первую попавшуюся телефонную будку, набираю номер Линды.

- Вероятно, два или три дня нам не следует встречаться, - сообщаю ей я. - Не беспокойтесь и не выходите из дому, пока я вам не позвоню. Вообще, развлекайтесь воспоминаниями о своем детстве: "А помнишь, дорогая..."

- Воспоминания уже исчерпаны, - слышу я голос Линды. - Теперь смотрим телевизор...

Выхожу из телефонной будки с настойчивой мыслью о том, как найти гостиницу, которая находилась бы как можно дальше от центра. Наконец решаю, что гостиница в Лондоне - это в любом случае рискованно, и из поезда метро отправляюсь на вокзал.

Там я покупаю билет до Оксфорда. Может, потому что мне вспомнился один давний разговор с Линдой. Поезд отправляется через четверть часа, я выхожу на перрон и уже намереваюсь войти в вагон, как вдруг чувствую у себя на плече чью-то руку.

- Куда? - дружеским тоном спрашивает горилла, возникшая у меня за спиной.

К счастью, эта горилла не Ал и не другой такой же зверь, отзывающийся на кличку Боб. Это одна из горилл Мортона, и одному только богу известно, как она меня унюхала. Вероятно, сторожила на улице, ведущей из Сохо на Пикадилли.

- Хочу прокатиться до Оксфорда. Говорят, там шикарный университет.

- А, вы проявляете заботу о своем образовании... - рычит горилла. Не лучше ли вам сперва позаботиться о собственном здоровье?

И, чтобы продемонстрировать крайнюю необходимость в этом, горилла упирает мне в пах дуло своего пистолета, спрятанного в кармане плаща. Мне следовало бы объяснить, что именно забота о здоровье ведет меня в старый Оксфорд, но какой смысл ждать сочувствия со стороны животного, даже если оно в результате тысячелетней эволюции прошло полдороги от обезьяны до человека.

- Вы меня проткнете, - говорю я. - К тому же я боюсь щекотки. И какого черта вы ко мне прилипли?

- Объяснения потом, - рычит горилла. - А сейчас следуйте к выходу.

Идем к выходу. Но в тот момент, когда мы, оставив бетонную ленту перрона, вступаем в суматоху зала для пассажиров, я резко кидаюсь в сторону и бегу через толпу, невольно разбрасывая мирных граждан в стороны. Мне удается мгновенно проскользнуть в дверь, ведущую к стоянке такси.

Там я вскакиваю в первую машину, стоящую в голове колонны такси, поджидающих клиентов, и бросаю:

- Королевская больница! И как можно быстрее, пожалуйста.

Таксист - из той породы невозмутимых флегматиков, которыми трудно командовать, но, услышав слово "больница", он поворачивает ключ и дает газ. Я оглядываюсь, хочу убедиться, что горилла потеряла мой след, и в эту минуту слышу голос человека за рулем:

- Вы уверены, сэр, что вас пропустят в это время?

- Надеюсь, - отвечаю я, - случай из ряда вон выходящий!

Сказанное действительно верно. Я не мог допустить, что Мортон так быстро организует слежку за мной, но раз этот факт установлен, мне необходимо хотя бы на короткое время оторваться от своих преследователей и заняться решением задачи, которую я, возможно, позднее не буду в состоянии решить.

Я отпускаю такси у входа в больничный парк и отправляюсь пешком в обратном направлении, пока передо мной не появляется сверкающая зеленым неоном вывеска небольшой гостиницы. Сняв номер на одну ночь, я заказываю кофе и поднимаюсь к себе. В ящике письменного стола, как я и предполагал, лежат листы бумаги с бланком заведения и конверты. Я сажусь за стол и принимаюсь за письменную работу.

Центр, естественно, узнает о прибытии товара из самих почтовых открыток. Но я должен дать информацию о всех подробностях этой операции, о разговорах с Дрейком и Мортоном и о положении, в которое я попал и которое, вероятно, лишит меня возможности отправлять новые послания. В сущности, одного лаконичного SOS было бы вполне достаточно, чтобы освободить меня от необходимости излагать факты по последнему параграфу, но я не охотник до драматических финалов.

Когда я заканчиваю свое домашнее задание и допиваю четвертую чашку кофе, которое мне подает хозяйский сын, стрелка часов уже минует цифру десять. Заклеив конверт, я сую его в карман и спускаюсь вниз. Плачу по счету вперед, объяснив это тем, что я съезжаю очень рано утром, и прошу вызвать такси.

Такси меня довозит до того самого квартала, где сегодня начался мой рабочий день. Я отпускаю такси на перекрестке и проделываю несколько сот метров пешком, пока не оказываюсь на соответствующей улочке перед соответствующим домом, в почтовый ящик которого я в первый и последний раз опускаю конверт, содержимое которого и с виду, и по объему отличается от жалких рекламных листовок. В нем лежит мой заключительный доклад. Или, если хотите, мое прощальное послание.