Умник

— Я говорю на другом языке, — важно втолковывал он им.

А девочки учили Умника с Крокролем объясняться жестами. Клебер дулся недолго — минут через пять ему тоже захотелось узнать, как сказать «я тебя люблю» на языке глухонемых. Захра охотно показала: приложила ладонь к животу и провела вверх — к сердцу.

— А потом отставляешь руку — чем дальше, тем больше твоя любовь.

И она сделала широкий взмах.

Клебер уселся на пол по-турецки рядом с дочками папы Ларби и стал с увлечением учиться говорить руками. Спохватился он, когда на часах было уже без двадцати четыре. Он наскоро простился, но на улице сообразил, что еще слишком рано. Можно не бежать. В это время он проходил мимо приходской церкви, и ему захотелось посмотреть, открыта ли она. Да, через боковую дверь можно было зайти. Мягкая прохлада, какая бывает только в церкви, обволокла его душу.

Клебер окунул руку в чашу со святой водой и перекрестился. Жест, знакомый с детства, с того времени, когда еще была жива мама. Она умерла, когда Клеберу было четырнадцать лет.

— Береги брата, — сказала она ему перед смертью. — А я оттуда, с неба, буду оберегать тебя.

Он подошел к статуе святой Терезы и опустил в кружку два евро. Монетки звякнули, Клебер взял толстую свечу, поднес ее к пламени уже зажженной. И вдруг в его памяти всплыли слова:

— Пусть Умник зажжет огонь!

Он словно увидел себя, младшего брата, уступающего старшему право зажечь свечу. Ибо меньший из них был большим, а большой — маленьким.

— Мама, — шепнул он и посмотрел на статую.

Идя к выходу боковым проходом, он увидел исповедальню, куда однажды в воскресенье месье Крокроль забрался, как в нору. Его неодолимо потянуло заглянуть туда хоть на минутку. Он проскользнул за занавеску, скрывающую кающегося от мира, и встал на колени. По телу пробежала дрожь.

Из церкви Клебер вышел намного позже четырех. Если дверь Беатрис открыл Корантен, он наверняка ей сказал, что Клебер в гостях у Захры. А если Энцо, то он ей что-нибудь наплел. Так или иначе, Клебер опоздал. «Ну и дурень же я», — думал он, возвращаясь в квартиру Захры.

— Как, ты уже? — удивился Умник.

На этот раз Клебер промолчал и остался отведать сладостей. Дома Энцо отозвал его в гостиную:

— Заходила твоя подружка, та рыжая. Ты что, назначил ей свидание?

Клебер кивнул.

— Я сказал, что тебя срочно вызвали в соцзащиту, и передал ей твои извинения.

— Спасибо.

Клебер родился первого ноября, в День всех святых, который в тот год приходился на пятницу. Весь первый день каникул ушел на подготовку к празднику. Клеберу хотелось как следует отметить совершеннолетие. Он пригласил Захру и Беатрис. Захра попросила разрешения взять с собой Джемилю.

— А Стефани ты позовешь? — спросил друга Корантен. Энцо сердито зыркнул на него, и Корантену пришлось удовольствоваться двоюродным братом Алексисом с подружкой.

— А еще Юбер и Жан-Поль, они-то придут обязательно.

Список получился приличный, но девушек было маловато.

— А как же Арья? — жалобно спросил Энцо.

Корантен неуверенно пожал плечами.

— Ты ее спрашивал? — допытывался Энцо.

— Да, но…

— Но что?

— Она сама не знает. Утром говорит — да. Вечером — нет. Я уговариваю ее изо всех сил. По-моему, она заболела.

— Чем заболела?

Корантен опять пожал плечами, рискуя схлопотать оплеуху от приятеля.

— Не торопите ее, — успокаивал Энцо месье Видибог. — Она только что пережила разрыв. И не может так сразу броситься вам на шею. Это было бы некрасиво, неженственно.

Энцо машинально потер плечо.

— Арья не женщина, а чертик на пружине!

Умник принимал такое деятельное участие в приготовлениях к дню рождения, что под конец стал воспринимать его как свой собственный.

— Что мне подарят? — спрашивал он брата.

— А что ты хочешь?

— Тефелон, тевелизор и кампютю.

— Это все слишком дорого. Часы тебе подойдут?

— Да-да-да-а-а!!!

— И молоток купить в придачу?

Умник понял шутку и захохотал.

— Там нет челобречка!

За последнее время он очень повзрослел.

— Что-то о месье Крокроле почти ничего не слышно, — заметил Корантен.

— Он теперь не так нужен Умнику, — сказал Клебер. — Ведь у него появились друзья.

И все же месье Крокроль успел засунуть усы в шоколадный мусс, умять морковные кружочки, поиграть с миксером и заработать сотню замечаний.

— Умник, перестань!

— Это не я, это… — начинал он, а остальные подхватывали:

— Месье Крокроль!

Наконец наступил долгожданный вечер.

— Может, ты не будешь наряжаться прекрасным принцем? — сказал Умнику Клебер.

— Это месье Мучбинген, ему пятьдесят два года, а это его квазитоккер.

— Может, ты не будешь говорить на другом языке?

Первыми явились неизменные Юбер с Жан-Полем.

Они вовсю драли глотку и сыпали дурацкими прибаутками, словом, создавали праздничную атмосферу. Потом пришел Алексис, как в воду опущенный: разругался со своей подружкой. Энцо посматривал на него с досадой — только еще одного мученика любви ему тут и не хватало. Следующей прибыла однокурсница Арьи и Эмманюэля.

— Никогда, ну просто никогда бы не поверила! — раз десять повторила она по поводу их разрыва.