Умножающий печаль

Здесь, внизу, перед мостом на дороге — светофор. Метрах в пятнадцати от насыпи. Они не успеют разогнаться. Но мне нужен грузовик, мне нужно прыгнуть в кузов.

Мать-судьба! Хозяйка-удача! Везуха моя лихая! Вывезите! Помогите! Дайте стремный шанс!

Моргнул красным оком светофор, погас на миг, вспыхнул зеленый. Вот она, моя фартовая сдача — задрипанная «Газель» с грязными тюками в деревянной коробке кузова.

Оттолкнулся — слетел на насыпь, еще толчок, миг пролета. Невесомость.

Лети, как кот — на четыре точки. Бряк! Ткнулся мордой во что-то вонючее и расслабленно-освобожденно заплакал. Уехал.

Лежал среди мусорных мешков на дне кузова, дышал обессиленно, и страх, напряжение, усталость выходили из меня судорожными рывками, как рвота.

Заднее окошко кабины было завалено каким-то барахлом, шофер меня не видел.

И не слышал — у него на всю катушку работало радио, хиты крутило. На езде музыка сливалась с уличным шумом в ритмичный дребезг. А на светофорах «Газель» тормозила, и я слышал через раскрытые окна — «слушай наше радио, остальное — видимость…».

Грузовичок волок меня вместе со своим помоечным грузом куда-то далеко, неведомо куда. Может быть, на свалку? А, какая разница… Путешествовать надо, не зная цели. Цель, как и все остальное, — видимость.

Мы, три великих путешественника — Колумб, Магеллан и я, Кот Бойко, — стремились к громадной цели. Колумб искал Индию, нашел Америку, попал в тюрьму и умер в нищете. Магеллан описал кольцо вокруг шарика, все упирался-доказывал, какое множество стран и народов населяют наш зеленый колобок. Пока его на полпути не сожрали дикари. А я направился на Острова Сокровищ и совершил Великое открытие.

Я узнал, что на Земле живут всего два народа. И поселились они в двух странах. Народы зовутся просто — богатые и бедные. А все эти разговоры про американцев, негров, русских, китайцев, песни про национальные особенности и кошмарные басни про менталитет — сплошная видимость!

Богатые — невероятно интересная, но малопонятная раса, и все люди этого народа очень похожи друг на друга, независимо от цвета кожи, возраста и вероисповедования. И живут они в очень небольшой, но при этом всемирной стране — очень приятной, удобной, невероятно красивой, с замечательным климатом. И вся она похожа на шикарный отель «Шератон» — Рай.

А бедные — многочисленный, доступный, очень понятный, но никому не интересный народ. А друг другу — в особенности. Чем там интересоваться?

Обитают они неопрятно, плохо, наспех — будто торопятся быстрее дожить свой срок в своей огромной и убогой стране под названием Бедность. Именуются насельники этой земли бедняками, или беднягами. Иногда — бедолагами. А самые бедовые мечтают прорваться, эмигрировать в страну Богатства и получить национальность «богач», а если совсем повезет — «богатей».

Обычно их убивают при незаконном пересечении границы. Потому что законно перебраться из Бедности в Богатство невозможно. И пошлину на границе взимают неслабую — тебя самого. Положи, мол, душу на таможенный стол — и давай пробуй!

Одна участь у нас, великих путешественников-первооткрывателей. Эти суки, мои сограждане, уже посадили меня в тюрьму, как Колумба. Теперь хотят убить, как Магеллана.

Лом вам в горло, дорогие господа и товарищи! Чтоб голова от удовольствия не качалась. Не дамся!

Приподнял голову осторожно над краем борта — ехали по Садовой, справа мелькали корпуса Института скорой помощи имени доктора Склифосовского. Ну, сюда-то я всегда успею.

У Колхозной наша «Газель» застряла в плотной пробке, и я слушал радио из кабины водителя:

— … Кандидат в губернаторы Восточно-Сибирского края Александр Серебровский, один из самых могущественных российских финансистов, устроил сегодня большую пресс-конференцию в Доме журналистов…

Видимо, включили нам зеленый свет — затарахтела пердячим треском наша славная антилопа, загазовала изо всех сил наша «Газель», завоняла остро газолином, помчалась вместе со всем грохочущим и воющим железным стадом вниз по Садовой, к Самотеке. И не услышал я, что поведал городу и миру не подстреленный мной кандидат в губернаторы.

И в этот момент во внутреннем застегнутом кармане куртки резко, пронзительно зазвенело. Раз, другой. Испуганно стал хлопать себя по груди, пока не вспомнил — это же мой мобильный телефончик. И номер знает только один человек.

Суетливо раздергивал молнию на кармане, трясущимися руками доставал трубку, чуть в суете не нажал кнопку отбоя.

— Але! Слушаю! Слушаю!

— Ты чего кричишь, Дертаньянц? Это я, Джина…

— Здравия желаю, товарищ генерал!

— Вольно. Чего ты какой-то встрепанный, а? Или мне показалось?..

— Показалось, подруга! Наоборот, я весь из себя спокойный, лениво-раздумчивый. Лежу, как князь Болконский на Бородинском поле, глазею в небо. Думаю думу свою…

— Болконский лежал на поле Аустерлица, — показала свою образованность Джина. — А чего это там грохочет так на поле?

— Мысли. Знаешь, я когда думаю — это страшная сила!

— Вот мужик-урод! — печально восхитилась Джина, помолчала и сказала: — Я договорилась с ней… Завтра, у меня, в два…