Умножители времени (СИ)

Когда официантка отошла, Даниэла сказала.

- Я люблю ресторанный бизнес. Сюда приходят люди, не прячущие

106

голову в плечи. И я устраиваю праздники! И накормлю, и напою, и развлеку!

- А что такое штурм? - спросил по-ребячьи Глеб.

- Газированный винный напиток. Он очень приятен с кальвадосом, но в

этом и опасность. - ответила Мона и добавила - Эрих очень любил это яблочное

или грушевое брэнди мешать со штурмом.

- Можно человеку, внешне схожему с Ремарком, поинтересоваться: а что

он ещё любил?

- Большие галстуки и шляпы. Женщин с большими глазами, большими

ресницами, большим лбом и красивой фигурой. Ещё?

- Да.

- Ещё он любил свои депрессии, любил муку от романа с Марлен Дитрих,

любил чувствовать себя "опалённым судьбой". Ну как его герои. Ему всё это

помогало творить! Но он... Он воплотил свою Судьбу! Это - главное!

- Ах, Мона, родная! А о твоей судьбе он думал?! Этот человек часто умел

своё лицо делать "плачущим". Мне бывало в этих случаях смешно, а чаще

неприятно. А эта "психологиня" бежала во весь опор ему помогать. Хоть на

край света!

Выбрали и заказали горячее. Через пол часа подать. Глеб присматривался

к Даниэле, пока сестры весело болтали о кулинарии. Мона-то часто наблюдала

сестру в её "винтжных" образах, особенно последние восемьдесят лет. Сейчас

она в коротком платье: верх из парящего скользкого шелка, низ - хлопок. По

шёлку восточная вышивка, на талии широкий ремень из кожи питона, туфли из

такой же кожи. В ушах большие серебряные серьги, на шее серебряное колье в

виде цепи с замком, на открытых руках переводные татуировки в зверином

стиле. Клатч тоже из кожи питона.

Даниэла перехватила взгляд Глеба и довольно дерзко, вызывающе-

кокетливо спросила его:

- Как вы находите меня? Не совсем старая кляча?

- Ну зачем эта щёлочь в голосе. - спокойно ответил Глеб - Вы и сами

107

знаете, что чудесны и свежи. - и продолжил, галантно поцеловав Даниэле руку -

И ресторан ваш прекрасен. Люблю средневековье. Я ведь в молодости

занимался фехтованием: и шпага, и сабля, и меч. И сейчас каждое утро делаю

упражнения с японской катаной.

- Нам очень повезло с вами! Но ещё больше мы ждём впереди! Но при

условии! - воскликнула искренне Даниэла.

- Что такое? Каком? - напрягся Глеб Сергеевич.

- Не штурмовать! Не увлекаться штурмом! - она рассмеялась - А сейчас,

извините, мне нужно идти переодеться и хоть чуть порепетировать, настроится.

Терезия пригласит вас на первое отделение примерно через полчаса.

- Я тоже люблю средние века - заговорила Мона, - Для многих это -

нарицательный образ чего-то застойного, протухшего, но в эти века

путника(любого!) пускали в любой дом переночевать. Кормили, подлечивали.

А эти прорывы в готику, храмы, замки, прорывы в науку, обычную и

оккультную. Алхимия! Первые, гениальные трактаты! Мистерий уже нет, но

каждый в каждой кошке видит мистику... знаки...

Подошла Терезия. В руках у неё было три пакета. Что-то шепнула на ухо

Моне. Кода она ушла, Мона сказала Глебу:

- Вы играете во всех трёх отделения. Сейчас - она открыла пакеты,

посмотрела и достала из одного из них какие-то вещи и записку от Даны - Вот

Даниэла записала на скорую руку. В первом отделении вы - Сет. Вы зарубите

Осириса. Дана в этом отделении жрица, будет подле вас, будет подсказывать.

Вот ваша одежда в первом отделении. Оденьтесь там за дверью, пройдитесь

чуть. С важностью! Вы - Бог, древний Бог! Вы родились в одна тысяча

восьмисотом году до н. э!

Всеволожский с радостью воспринял затею привлечь его к этому

забавному театральному действу - главной мистерии Древнего Египта. Он

вышел в другой зал, снял свой костюм, надел длинный, без рукавов черный

льняной хитон, с орнаментами на плечах, вороте, и подоле, кожаный желтый

108

пояс, на голову чёрный парик, поверх него обруч, серебряный с укреплённой на

нём золотой коброй. Обувь - чёрные "чешки" с резинкой на пятке.

Когда Мона увидела его в чёрном хитоне, чёрном парике, чёрных

"чешках" и с коброй на голове, она непроизвольно воскликнула:

- Как вам идёт образ! У вас, Глеб, очень резко вылеплены черты лица, и

вы прирожденный трагик, даже более... демон.

- Спасибо на добром слове.

Послышалось пение. Потом зазвучали арфа и флейта, потом трубы и

тамбурины. Вся музыкальная гамма представлялась уху Глеба как какофония,

смесь хора лепрозория, григорианского хора и рэпа героев Вергилия и Данте.

Но вот музыкальный рисунок выравнивается и остается пение, горловое, на два

голоса, низкий и высокий.

Глеб Сергеевич и Мона вошли в зал, где предполагалось начало

спектакля. Глеб всматривался в интерьер. Тот завораживал. Простые формы и

богатство отделки. Колоссальность гармонировала с соразмерностью и

символичностью. Арки, колонны с египетскими капителями в виде бутона,

пилоны. Геометричность сочеталась с растительными мотивами в сочных

цветах. Массивные двери, из кедра с инкрустациями меди и бронзы. Фрески,

статуи в виде кошек, сфинксов, скарабеев и грифонов. Люди: жрецы, фараоны,

воины, слуги, танцовщицы, музыканты и певцы. У мужчин небольшой

передник на поясе. У женщин рубашки прямые, плотно обтягивающие фигуру,