Умные парни (сборник)

Ответ: Александров был необыкновенным человеком. Кстати, мальчишкой-юнкером он защищал Крым от Красной Армии. Наш легендарный министр Славский служил в Первой конной, и было много шуток, что они могли легко пристрелить друг друга и жизнь пошла бы по-другому. Александров часто приходил в нашу лабораторию и смотрел ежедневные отчеты молодых салаг в поисках научных сенсаций, которые мы не смогли оценить. В его огромном кабинете на полу расстилали чертежи атомных электростанций, и ученые во главе с президентом ползали на животе, изучая каждую деталь. После Чернобыля на него было тяжело смотреть, он ходил черный, совершенно перестал шутить, забыл все свои хохмы. И скоро ушел в отставку со всех постов. Но продолжал интересоваться наукой. Помню, он очень обрадовался, когда нашел наши старые прогнозы о развитии науки и увидел, что за 15 лет реальность обогнала мечты.

Вопрос: С Чернобылем связана еще одна трагедия – самоубийство академика Легасова. Он вылетел в Чернобыль первым же рейсом и был одним из руководителей работ по ликвидации последствий аварии. Это больной вопрос, можете не отвечать, но почему покончил с собой академик Легасов? Кажется, во вторую годовщину Чернобыля…

Ответ:

Во-первых, у него была генетическая предрасположенность – таким путем оборвали жизнь его мать и брат. Но подтолкнула Валерия Алексеевича острая борьба вокруг идеологии развития отрасли, вокруг вопросов безопасности реакторов. В этой борьбе надо было бороться за посты, но Легасов не смог стать директором института. Приходилось искать расположения у руководства страны. Однажды на ученом совете Александров объявил: «Я приехал из Политбюро, принято решение о присуждении Легасову звания Героя Соцтруда». А потом Горбачева отговорили, убедили, что Легасов не достоин самой высокой награды. И он не выдержал.

Вопрос: А самоубийство директора элитного уральского ядерного центра в Снежинске профессора Нечая в 1996-м?

Ответ: Это было жуткое время. Бюджет не платил отрасли, график финансирования Снежинска месяцами стоял на нуле. Когда Нечай в очередной раз приехал из Москвы, его встретили женщины с детьми на руках и спросили, будут ли деньги. Нечай ответил: нет денег. Женщины стали в него плевать. Он в кабинете принял стакан коньяка и застрелился. И сразу все долги за год выплатили.

Вопрос:

Александр Юрьевич, в ходе беседы вы все время сбиваетесь на воспоминания об экспериментах по ядерной физике. Вы любите науку. Зачем же стали администратором?

Ответ: Директором Курчатовского института я стал в 1994 году. Тогда были тяжелые времена, все ходили на взводе, предлагали методы спасения науки. Когда в очередной раз схлестнулись, мне сказали: ты все время учишь, поруководи сам. Я осознанно согласился. А министром – вы же понимаете, бывают ситуации, когда нельзя отказываться.

Вопрос: Про экологов в атомном ведомстве говорят с такой же неохотой, как в церкви о нечистой силе. Атомная отрасль является одним из главных объектов для нападок «зеленых». А «зеленым» общество симпатизирует.

Ответ:

На одном диспуте экологи мне совершенно серьезно сказали: мы готовы смотреть телевизор при свечах, только остановите атомную станцию. Боязнь новой техники – вечный, неизбежный спутник научно-технического прогресса. Много на эту тему рассуждал академик Валерий Легасов, безвременно ушедший из жизни вскоре после Чернобыля. Легасов разрабатывал теорию катастроф. Он писал: чем сложнее производство, тем выше вероятность аварии, и потому нельзя со сложной техникой работать так, как с простой. Система взаимоотношений человека со сложной техникой становится одним из острых вопросов науки, но Легасов не успел сказать здесь самого важного слова.

Вопрос: Хотя атомная энергетика снабжает человечество бытовой электроэнергией, простому человеку ядерная физика кажется недоступной и необъяснимой А что лично вам, академику, кажется чудом техники?

Ответ: В детстве я очень любил крупные машины вроде кораблей и самолетов. А сейчас чудом мне кажется персональный компьютер. На столе у меня стоит компьютер, который по мощности превосходит имевшую размер с трехэтажный дом БЭСМ-6, на которой мы когда-то в Курчатовском центре производили расчеты, да еще в очередь записывались. Компьютеры, на которых ученые работают в ЦЕРНе (Европейский центр по ядерным исследованиям. – С. Л

.), – это вообще фантастика.

Должен сказать, что будущее России зависит в значительной степени от внедрения высоких технологий, от того, сумеем ли мы наладить инвестиции, обеспечить в экономике системный сдвиг. Мы находимся в стадии внутренней подготовки к рывку. Будущие поколения спросят с нас, сумеем ли мы обеспечить этот рывок.

Вопрос: Вам снятся сны про науку?

Ответ: Снятся ученые, с которыми работал. Но эксперименты не снятся. Снятся экспериментальные залы. Но всегда почему-то пустые.

2005