Умные парни (сборник)

Лауреат Ленинской премии, член-корреспондент АН СССР Артем Алиханьян вспоминал об Илье Усыскине: «Был он необычайно аккуратен. На работу приходил с точностью до полминуты, надевал черный сатиновый халат, тщательно застегивал его на все пуговицы. Поначалу эта манера и тщательность просто выводили из себя. Лобастый, худенький юноша с вечными веснушками на лице, даже зимой, он так неторопливо говорил и спорил, опять-таки тщательно подбирая слова для аргументации и возражений. Причем все обоснованно, с массой цитат, ссылок на источники. Нам претила такая манера поведения. И Арцимович, человек скорый на меткие прозвища, окрестил Илью занудой. Наш руководитель профессор Лошкарев первый разглядел в Илье недюжинный потенциал подлинного научного работника. Для него “занудливость” Усыскина оборачивалась основательностью знаний, аккуратность – тщательностью в экспериментальной работе, точность – пунктуальностью и методичностью в сделанном. Постепенно менялось наше отношение к Илье. Все, что раньше раздражало нас в нем, оборачивалось достоинствами. Илье поручили важную самостоятельную работу по определению геометрического положения атома водорода в кристаллической решетке. Академик Иоффе в журнале “Коммунистическая молодежь” сказал о работе Ильи: “Это открытие мирового уровня”».

Из письма Ильи Усыскина: «Я иногда говорю себе: “Если меня когда-нибудь спросят: “Что ты делал в эпоху первой пятилетки?” – я отвечу: “Изучал космические лучи”. Не правда ли, длинно и маловыразительно? Я пережил несколько горьких минут борьбы с самим собой. Знаю, я отлично знаю, что то, над чем я работаю, нужно моей стране, внешне эта работа неэффективная, но когда-нибудь все окупится. И все же стоит мне прочесть, как ребята одного со мной возраста клепают домну на Магнитке, или о том, что ребята на СТЗ на резком ветру смолили крышу, – и я рвусь туда на леса. Несколько дней я только об этом и думаю: мысленно я с ними взбираюсь на леса, делаю все, что делают они. И я еще сильней берусь за работу, которая волнует меня безграничными просторами, так что дух захватывает».

Строительство невиданного стратостата велось на нескольких ленинградских заводах. Самое ответственное – герметичная гондола с особыми креплениями. Ее делали на заводе имени Сталина. Во всех ленинградских газетных киосках продавалась отпечатанная на газетной бумаге брошюра «В стратосферу» ценою в целый рубль. На последней странице была надпись: «Весь сбор поступает в фонд постройки стратостата». Весь тираж брошюры разошелся в один день. Кроме того, газета «Техника» учредила всесоюзный денежный фонд «Штурм стратосферы».

Однако многие высказывали сомнения в том, что удастся построить стратостат из тонкой прорезиненной материи объемом в 25 тысяч кубометров и надежно прикрепить ткань к гондоле. Один старый уважаемый профессор сказал Федосеенко и Васенко, что при капитализме он носил самые вульгарные галоши годами, а сейчас галоши «Красный богатырь» уже через месяц разваливаются, где уж огромный стратостат построить, тут не ноги промочишь…

Но рекордные полеты Пиккара, во время которых были получены важные научные результаты, торопили события. Нет, научная и техническая мысль в СССР была ничуть не слабее, чем на Западе. Другое дело, промышленность. Особенно заметным было отставание металлообрабатывающих заводов и химических предприятий, которым и предстояло сделать стратостат. Одним из самых сложных вопросов был способ крепления «лапок» гондолы – сваркой или клепкой. Выбрали сварку, хотя тогда она не гарантировала высокой прочности шва. Но рабочие металлического завода-втуза имени Сталина предложили новый революционный способ. 30 января 1930 года «лапки» обледеневшей гондолы не выдержали ее веса.

«Основная задача, которая ставится перед участниками полета в стратосферу – это исследование космических лучей. Космические лучи открыты недавно и очень интересуют физиков, так как содержат в себе колоссальное количество энергии. Мы имеем все основания считать, что полет в стратосферу разрешит вопрос о строении ядра атома и таким образом даст нам ключ к искусственному разрушению атомов и извлечению внутриатомной энергии» (профессор А. Вериго, Радиевый институт).

Для проведения экспериментов в ленинградских НИИ были разработаны 34 прибора. Научный план полета стратостата «Осоавиахим-1» состоял из пяти разделов: исследование космических лучей, исследование магнитных явлений, исследование состава атмосферы, проведение аэрофотосъемки, медико-физиологические исследования. К сожалению, не удалось создать миниатюрную камеру Вильсона для регистрации заряженных частиц. За эту работу добровольно взялся Усыскин, и неудача угнетала его, о чем он рассказывал своему учителю академику Иоффе.