Умные парни (сборник)

Вопрос: От ваших друзей приходилось слышать, что знаменитые строки Слуцкого «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне» написаны про вас с женой, известной переводчицей с сербского.

Ответ: Душа поэта – потемки. Документальных подтверждений этого нет.

Вопрос: Почему же вы, человек из «лирического» круга, стали физиком?

Ответ: Способности были, а стихов я никогда не писал. Гуманитарная часть моей натуры проявилась в любви к живописи. В домашней коллекции картины Зверева, Эрнста Неизвестного, Немухина, Краснопевцева, Плавинского, которых я открыл для себя задолго до того, как они стали знамениты.

Вопрос: А кто, по вашему мнению, сейчас в почете?

Ответ: Кто угодно, только не ученые. Для меня самое обидное, что в стране, которая была известна во всем мире достижениями в области науки и культуры, исчезла престижность интеллекта. А без этого невозможно создавать интеллектуальный продукт. И я очень боюсь, что в России из-за массового оттока из науки самых талантливых людей исчезнут научные школы, которые составляли гордость отечественной культуры. Пока наши ученые вымирают, из науки ушло среднее звено, на конференциях сплошь седые головы. А молодые люди идут в науку большей частью, чтобы не попасть в армию. Надолго они в науке задерживаться не собираются. Для меня показательно, что демократы первой волны отправляют своих детей учиться за границу, хотя у нас образование не хуже.

Вопрос: Вы принадлежите к знаменитой школе Ландау. В перечне 42 человек, которые сдали знаменитый теорминимум Ландау, ваша фамилия стоит на 17-м месте. Из этих четырех десятков вышли 28 будущих академиков и членов-корреспондентов…

Ответ: Ландау – абсолютный гений. Его невозможно сравнивать с другими людьми. На всех иностранных ученых он производил фантастическое впечатление. Ландау схватывал научную проблему моментально, он понимал ее глубже, чем любой подготовленный собеседник. Ландау создал отечественную школу теоретической физики – благодаря ему мы сохраняем ведущие мировые позиции.

Теорминимум состоял из десяти экзаменов по всем областям физики. Мы сдавали экзамен в доме Ландау, один на один, это всегда были задачи, никакой теории. Учебники и конспекты полагалось оставлять на холодильнике. Ландау выбегал из кабинета и говорил: «Что-то вы сегодня медленно решаете». Только после четвертого экзамена он позволял себе разговаривать о жизни. Запомнились его рассуждения о том, как мужчины относятся к женщинам. Я по его классификации был «душист», то есть мне была важна душа. Себя он считал «красивистом». Подобное деление всех явлений было характерным для его мышления.

Почему вы не спрашиваете меня о научных достижениях?

Вопрос: Как можно доступным языком рассказать о теоретической физике? За что, к примеру, вы получили Ленинскую премию?

Ответ: Эту работу мы выполнили вместе с Ильей Лифшицем – ставший классическим труд по расчету квантовых туннельных зародышей. Представляете, чисто квантовый зародыш! Это необычайно красиво. Я горжусь тем, что все мои теоретические предсказания впоследствии подтверждались экспериментом.

Вопрос: Тогда сделайте прогноз по поводу того, что ожидает нашу науку, которая пока пребывает в весьма бедственном состоянии.

Ответ: Научное руководство не дает руководству страны правильной оценки состояния науки. Все просьбы сводятся к небольшой поддержке, а это обман. Необходимы радикальные изменения, а пока ученые в самом активном возрасте продолжают уезжать из страны. Если возвращаются, то уже на излете. У молодых ученых веры в то, что положение изменится, все меньше. И я опасаюсь, что чем дальше, тем меньше вероятность того, что талантливый человек пойдет в науку.

Вопрос: В США госбюджет науки равен частным инвестициям. Почему наши олигархи обходят науку?

Ответ: Как мальчики, которые за десять лет, не создав никакого производства, не придумав перпетуум-мобиле, стали миллиардерами, могут осознать себя частью общества? Таких историй обогащения мир не видел. Недавно президент сказал: надо думать о стране. И некоторые из них учредили научные премии. Эти вброшенные крохи лишь для поддержания жизни, на развитие науки их не хватит.

Вопрос: Нет ли вины самих ученых, особенно экономистов, в том, что в ходе реформ страна оказалась в экономическом запустении?

Ответ: В советские времена в Курчатовском институте я руководил семинаром, где выступали все ведущие экономисты, не имевшие тогда широкой трибуны, – Шаталин, Аганбегян, Заславская, Петраков, Шмелев, Абалкин… Они доказывали, что советская экономика ведет в пропасть. Я спрашивал каждого: у вас есть идея, как перейти от того, что не нужно, к тому, что нужно? Они отвечали: мы не востребованы, когда нас востребуют, мы за месяц напишем нужную программу. Что из этого вышло? Уверен, страну можно было провести по пути реформ без потрясений, миновав криминальный вариант.

Вопрос: Вы согласны с тем, что слово «интеллигент» стало синонимом неудачника?