Умные сволочи

Она подумала, что в словах Довлатова есть смысл. Она вспомнила в который уже раз чертеж, странную фотографию с закрашенным лицом парня… Еще она подумала о том, что завтра должна будет отправить своего Алешку с сыном Николая в лагерь — и пусть всего на три дня, и к тому же мальчик ехал не с самим Николаем, а с его сыном, — но все же…

— Он что… этот твой сосед… проходит по нашим картотекам?

— Не думаю, — выразила сомнение Алина. — Его работа связана с производством мебели и… Впрочем, больше ничего конкретного я о нем не знаю.

Кроме того, что в одной из комнат его дома она обнаружила странные предметы, которым, по ее мнению, там совсем было не место. Все это она добавила про себя, не став обременять Довлатова своими подозрениями.

— Постараюсь разобраться. Как фамилия твоего соседа?

— Тишков. Тишков Николай. Отчества я не знаю.

— Я сделаю все возможное, — обещал майор.

То, что она услышала на следующий день от Довлатова, превзошло все ее ожидания. Такого ожидать было просто невозможно. Если, конечно, у тебя в порядке с головой.

Алина психопаткой себя не считала. Хотя нервишки у нее и были напряжены до предела.

4

Довлатов позвонил ближе к вечеру. К тому времени Алешка вместе с сыном Николая уже уехали в лагерь. Николай повез ребят на своей машине, успокоив перед этим несколько взволнованную Алину; сказал, что с парнями будет все в порядке, ей нечего беспокоиться, а когда Алешка вернется, она его просто не узнает.

С последним она, конечно, могла поспорить.

Она осталась с Людмилой, та уговорила ее посидеть с нею. И они сидели вдвоем под развесистой яблоней за чаем и вареньем, пока не вернулся Николай.

Людмила все говорила, говорила, словно пытаясь отвлечь соседку от невеселых мыслей; Алина слушала ее вполуха, даже не стараясь вникнуть в смысл сказанного собеседницей.

Возвратившийся Николай сообщил, что посадил ребят в автобус, на котором везли всех детей в лагерь, и через три дня на том же месте он их заберет.

Когда она вернулась домой, то ощутила невыносимое одиночество. Не было рядом сына. И хотя она знала, что с ним все в порядке, все же ощущение пустоты в доме было жутко реальным.

А потом раздался телефонный звонок. И голос Довлатова отвлек ее от невеселых мыслей об одиночестве. Но лучше уж такие…

— Я тут постарался по твоему вопросу, — проговорил после приветственных слов Довлатов. — Тишков Николай Владленович. По нашей линии он не проходит.

— Ну, я не утверждала этого, — напомнила она. — Он вполне может быть законопослушным гражданином.

— Он вполне законопослушный гражданин, — согласился Довлатов и немедленно добавил: — Только был.

— Как это был? — не поняла Алина.

— То и значит. Тишков Николай Владленович умер. Пятнадцать лет назад.

Вот тогда она и подумала, что если до сих пор не спятила от навалившегося на нее, то теперь в самый раз.

Глава восьмая Косарев

1

В тот день, когда я вернулся от Алины к себе домой, я успел сделать несколько вещей.

Первым делом я позвонил по телефону, данному мне Алиной, по которому можно было отыскать ее брата — до недавней поры можно было.

— Добрый день, — пропел мне приятный женский голосок.

И я подумал, что сейчас женщина на том конце провода представится, назовет фирму и ненавязчиво потребует воспользоваться их услугами — самыми качественными и дешевыми.

Не вышло. Ничего и никого она не представила. И не предложила. Просто замолчала в ожидании ответа.

Если она надеялась услышать от меня песнь, подобную своей, то ее ждало большое разочарование.

— Салют, — брякнул я достаточно развязно, и по тому, как в трубке затаили дыхание, понял, что свою собеседницу я малость смутил; не дав ей прийти в себя, продолжил: — Геннадия можно?

Тишина на другом конце провода царила еще с полминуты, а затем раздался все тот же приятный голос. Он нисколько не изменился, может, только в самом начале несколько дрогнул.

— А Геннадий в отъезде. И будет где-то через неделю. Что-нибудь ему передать?

— Передать? — я задумался; на тот свет с этого весточки не доходят, насколько мне известно; но женщина с приятным голоском о гибели Геннадия, по всей видимости, не знала; она все еще ждала его возвращения, а значит, тот о своем досрочном приезде в столицу ей ничего не сказал. — И куда это он уехал?

— Простите, а вы кто? — насторожилась женщина.

— Я его друг. Ба-а-льшой, можно сказать, друг, — протянул опять-таки развязно я.

— Позвоните, большой друг, через недельку, — предложила она. — Или оставьте мне сообщение. А я его передам Геннадию, и он вам, как только приедет, перезвонит.

— Сообщений не будет, — ответил я. — Я ему перезвоню. Ага. Через недельку — нет вопросов.

После чего положил трубку и на некоторое время задумался. Из разговора с обладательницей приятного голоса я вынес главное — она не знала о смерти брата Алины, из чего следовало: во-первых, полиция еще не добралась до этой женщины, и, во-вторых, следовало самому поторопиться.

Я достал блокнот и стал рыться в своих записях. Можно было, конечно, привлечь Довлатова. Но я решил: пока обойдусь без него.