Умный, наглый, самоуверенный

Вера Коркина Умный, наглый, самоуверенный

Глава 1 Скверное настроение

В середине августа надломилось лето. Задул ветер, полетели сгоревшие от жары листья. На сером небе вдруг стала заметна желтизна в кронах. Александр Авилов второй час хмуро стоял у окна, курил, варил кофе, принимался разглядывать пасмурные декорации за стеклом и время от времени звонил по телефону. Он вышел из задумчивости только после разговора с теткой. Есть люди, которые как ни стараются следовать порядку, обязательно сделают не то. Причем чем больше усердствуют, тем чаще дают маху. Тетка Нюра была с инициативой, и оставленная без присмотра, обязательно производила маневр.

Авилов еще час послонялся по дому и, переодевшись, вышел на улицу. Двое мужчин в грязных плащах пили пиво на лавке. Прошла девица, вращая задом. Женщина проехала колесами сумки по авиловскому ботинку, не заметив этого. Метался бесприютный пластиковый стакан, прожженный окурком. От ветра и промозглых сумерек настроение с каждой минутой портилось. Хотя идти было недалеко, до места он дошел почти в ярости.

Тетка Нюра открыла дверь и не узнала племянника — такое у него было истерзанное жизнью лицо.

— Ручка и бумага есть? — Он не глядел на нее и словно бы не сказал, а пролаял. Прошел в комнату, рухнул на диван. Диван жалобно скрипнул.

— А здравствуй-то не будем говорить?

— Увидим, садись за стол, пиши. — Нюра нагнулась, нашарила в тумбочке тетрадь, нацепила очки и приготовилась писать.

— Пиши: «Начальнику Октябрьского РОВД Дмитрюку А. К. от Сурковой Анны Михайловны, 1946 года рождения, проживающей по адресу ул. Суворова 22, кв. 12, заявление». Дальше: «В моей смерти прошу никого не винить». Роспись, дата.

Женщина с досадой бросила ручку и сняла очки.

— Ты чего? — поинтересовался Авилов.

— Ничего, — обиделась тетка. — Поживу еще. Вон грибов сколько. Мариновать буду. И малину соберу. Желе нужно сделать из красной смородины, огурцы засолить, чеснок законсервировать… Кто это будет? Без меня все застынет. Поживу еще. — Она не на шутку сердилась, красные пятна поднимались с шеи на лицо. — Я уж и завещание писала на фабрику, и с цыдульками по конторам таскалась. Мало запряг, еще и угрожать. Не боюсь я. Заведи себе жену и командуй.

— Предупреждали тебя, чтоб не болтала по телефону лишнего?

— Откуда мне знать, что у тебя лишнее. Все тайны да секреты. Ничего не разберешь.

— Ты забыла, кто тебе пенсию платит, — напомнил он.

— Не забыла, да больно она надрывалась, скажи да скажи, тетя Нюра, как его найти.

— Так. С этого места, пожалуйста, поподробнее. Кто она? Она назвалась?

— Звонил Отмолотов.

— Не Отмолотов, а от Молотова.

— Ага. Как ты наказал, я ему передала, что в пятницу, в «Старой рояли», он повесил, а потом сразу она. Говорила, что из Ейска, что я ее должна помнить, что в классе одном училась. Что меня уже сколько ищет через адресное бюро.

— А ты?

— Я ей — в пятницу, в «Старой рояли».

— Ну все. Пиши теперь заявление. Пиши-пиши. Вот здесь отступи и давай: «В моей смерти прошу…». — Он оторвал листок от комнатного цветка, прилепил на язык и показал его тетке. Но та не засмеялась, а возмутилась.

— Да с чего это?

— Чтобы не болтала. Она сказала, как зовут?

— Сказала. Я помнила, а сейчас забыла. От заявления мысли вразбег, как тараканы.

— Вспоминай или пиши.

— Не стану. Что ты мне про смерть талдычишь? Я еще тебя переживу, у тебя видимость подкачала. Как старый перец сморщился, однако…

— Имя вспомни.

— Да вот, простое. Таня. Или Ира. А может, Люда. Она все быстро прокричала.

— А фамилия?

— И фамилия такая же. Прохорова или Пахомова. Я что хочу сказать — сама на грани, и голос отчаянный. Неужто она тебя так сморщила? — Лицо у тетки стало ехидным.

— Ладно. Я тебя прощаю. Можешь не писать… Считай, что отделалась штрафом в размере пенсии.

— Ну и паршивец ты, Сергеич. А передачи тебе кто таскал, когда отец наплевал и знать не хотел? — изумилась тетка и снова нацепила очки, чтобы разглядеть племянника как следует.

— Это другой вопрос, отдельный. Заработала, тетя Нюра, не виляй. Проштрафилась. В другой раз будешь думать — или брякнуть в трубку, или без пенсии остаться. — Он встал и направился к двери.

— Бандит, — буркнула вслед Нюра. — Как есть бандит. И в шесть лет бандитом был.

— А вот этого не надо. Штраф может увеличиться.

— У соседа вчера из машины нутро подчистую выгребли. Одна скорлупа осталась. Поди, твоя работа. — Ответом была захлопнувшаяся дверь.

— Беспутый, — вздохнула тетя Нюра, открыла тетрадь в линейку, зачеркнула слово «Заявление» и принялась высчитывать, на чем сэкономить, чтоб дотянуть до следующей пенсии и сбережений не трогать. Племянника, оставшегося без матери, вырастила она, и вырос он бандитом. Кроме него, у ней никого не было на всем белом свете, только брат, но тот далеко. Да и родню не выбирают, Бог дает.

Справка.