Умолчи, считая тайной

Присутствовал поблизости и ещё кое-кто. О нём не знали ни двое, ни десять. Он не отдыхал, не планировал и не подводил итогов – просто наблюдал и контролировал ситуацию. Своевременно занятая господствующая высота позволяла при необходимости вмешаться и принять потребные меры. Случись парню и его подруге повести себя слишком шумно, их, несомненно, заметили бы исламисты, а они – молодые, агрессивные… С мужчинами у них разговор один, предельно короткий, а с девушками – совсем, совсем другой. Да, счастье сегодня на стороне любви.

Человек в камуфляжной одежде опустил бинокль и зачехлил винтовку с оптическим прицелом. Объект едет домой, на сегодня наблюдение можно прекратить.

2012

– Значит, теперь я тебя, сладкая, увижу только под Новый год…

В последний день перед долгой разлукой будущие супруги решили никуда не ездить. Погуляли, забрались на подошву Сулайман-тоо, до вершины осталось всего ничего – метров восемьсот. Подниматься выше, лезть в пещеры и посещать музей Генка идти категорически отказался. Сходили на базар, к речушке. Называть знаменитую Ак-бууру «рекой» у любого, видевшего воочию Волгу, язык не повернётся – так он дипломатично объяснил свою точку зрения. Сходство всех на свете рек в одном – течение воды, как и времени, однонаправленно. Говорить о неизбежном не хочется, но никуда не денешься…

– Нет, Геночка, Нового Года у меня в этом году не будет. У них, в Европе, праздники другие, там в ходу Рождество. И новогодних каникул не бывает.

– Блин, так ты будешь там ишачить с лета до весны без передышки? А сессия?

– Придется привыкать. По-настоящему в студентки меня зачислят в октябре, а с десятого августа – полтора месяца подготовительного курса для таких, как я, приезжих. Вот выпровожу тебя, и возьмусь за немецкий. А то стыдно жить в стране и не врубаться в элементарные гутен-моргены.

– В общем, правильно, – Муха тяжело вздохнул, – Станешь полиглотом, особенно на моём фоне. Опять же, больше зубришь – меньше по дискотекам с танцульками шаришься, меньше дури в голове…

– Ты на что это намекаешь? – Нурширин ткнула его кулаком в бок, – Это, как я понимаю, ревность?

– Есть такая поговорка: «Кто не ревнует, тот не любит». Я, безусловно, человек современный и всё такое, но…

– Понятно. Собственник.

– Нет, я в хорошем смысле! – попытался оправдаться жених, но его снова ткнули, побольнее.

– А мне как быть? Та девушка… как её зовут?.. Джаннин?..

– Жанна. Без «Д».

– Угу, пусть без «Д». Ты же с ней сюда приехал, так?.. И на Кек-куль с нею ездил, нет?.. Ночевали там… А если бы у неё с родителями всё было в порядке – значит, и меня бы никогда не увидел, правильно?.. Кстати, как они?

Она смотрела в упор, твёрдо и требовательно. Шутками не пахло, пахло порохом. Еще не жена, а уже сатана…

– Инка ей звонила, сказала, живы. Раз так – поправятся.

– Слава Богу. Я серьёзно – есть же и такая поговорка: «На чужом горе своего счастья не построишь». У киргизов говорят: «Боз уйду кулге коюш» – «на пепелище юрту не ставят». У англичан – не знаю. А ещё лучшая ученица! – она не по-детски горько усмехнулась, – Ты её… у вас с ней была… любовь?

– Да какая там любовь…

– Так, разок-другой?

Чёрные глаза жгли углями, и Муха поёжился. Н-да, влип… Он собирался рассказать всё по порядку, но нежный пальчик лег на губы, приказывая молчать. Молчим.

– Ты ведь обязательно спросишь, не сейчас, так вечером, на прощание, люблю ли я тебя. Я лучше сразу скажу: нет. Пока – нет. У нас с тобой любви как таковой, в физическом смысле… – она чуть запнулась, – секса, я имею в виду, ведь и не было.

– У меня и с ней, если хочешь знать…

– Не хочу. Я не о ней и вообще не об этом. Тебе двадцать четыре, а мне…

– Три.

– Что-о?

– Мне не двадцать четыре года, а двадцать три.

– Хорошо. А мне – семнадцать. С хвостиком. Да, ты умный и опытный, и в этих делах тоже. А я пока ничего не знаю, не умею… я хочу сказать – знаю, конечно, не на Луне живём, но чисто теоретически, а ты уже успел попрактиковаться…

– Да не так чтобы… – краснея, зачем-то начал снова оправдываться Муха, – Я же не Казанова какой-то…

– А чего не знаешь, о том судить не берись – этой поговорки, возможно, ещё не придумали, а мне она нравится. И ещё. Вот везде говорят и пишут – продажная любовь, то да сё… А я думаю: разве можно любовь… не секс, а такое, как у меня… как у нас с тобой… разве можно купить за деньги?

Генка посмотрел на нее внимательнее и увидел нечто новое. Нет, внешне она осталась той же – те же пухлые губы, те же сейчас вопросительно поднятые брови, тот же чистый лоб, тонкий нос, те же бездонные глаза… изменилось общее выражение. Перед ним стояла не девочка-подросток, а женщина, человек со своим взглядом на непростую даже для многих взрослых проблему и своим мнением. Она задала вопрос и как будто ждёт ответа, а сама уже знает его, и этот ответ – «нет».