Умоляй меня

Баллард уставился на деревянное полотно, как будто мог видеть Эмброуза сквозь доски.

— Знаю, — сказал он.

Эмброузу, который сыграл важную роль в ослаблении воздействия проклятия на Гэвина, в конце концов, придется убить его и Балларда тоже. У него были причины отказаться от этой последней обязанности, но Баллард не согласился отменить приказ своему самому доверенному слуге.

Чудовищность того, что он заставил Эмброуза сделать — абсолютный провал всех отчаянных попыток спасти Гэвина, заставила его пошатнуться. Он опустился на пол и прислонился к стене, побежденный.

Луваен нашла его таким несколько минут спустя. Позади него раздался звон посуды, когда она поставила его ужин рядом. Он отказывался смотреть на нее и ругал себя за то, что не накинул плащ до того, как она вернулась с едой. Если не считать бриджей, он сидел перед ней голый — его последняя метаморфоза свидетельствовала о триумфе проклятия.

Он напрягся, когда она подошла ближе и села позади него. Ее юбки волочились по полу, пока она не прижалась к изгибу его спины, расставив ноги так, что ее колени согнулись по обе стороны от него. Ее щека ощущалась прохладной и мягкой на его коже, ее тонкие руки нежно касались его бока.

— Я совсем не сожалею о твоей двери, — сказала она, ее дыхание щекотало его спину. — На самом деле, я считаю, что ее нынешнее состояние — твоя вина.

Несмотря на безнадежность, которая грозила захлестнуть его, он выдавил легкую улыбку:

— Я возьму вину на себя, — сказал он. — Я должен был спрятать оружие.

— Нет, ты должен был открыть дверь, когда я вежливо попросила в первый раз, — она уткнулась лицом в его спину.

Он задавался вопросом, как она преодолела отвращение, которое, несомненно, испытывала, чувствуя, как змеящиеся лозы под его кожей извиваются у ее щеки. Эта мысль вызвала у него отвращение.

— Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.

Она что-то проворчала себе под нос, и ее руки сжали его ребра достаточно сильно, чтобы заставить его поморщиться.

— Ты либо тщеславен, либо упрям или и то, и другое вместе. Или ты считаешь меня наихудшим видом поверхностной ветреной женщины.

Баллард мог бы перечислить ряд терминов, которые относились к Луваен: поверхностная и легкомысленная не были в этом списке.

— Тщеславие никогда не было одним из моих недостатков, а поверхностность — одним из твоих, женщина.

— Тогда поверь мне, мой господин, я еще не отвернулась.

— Мне не нужна твоя жалость, Луваен.

— И ты ее не получишь, хотя ты серьезно искушаешь меня использовать этот топор на твоей голове. Тебе следовало спрятать его, когда у тебя была такая возможность.

На этот раз Баллард усмехнулся:

— Эмброуз сказал то же самое перед уходом.

Порыв теплого воздуха пронесся над его плечом, когда она фыркнула:

— Что ж, он прав. И если ты расскажешь ему, что я так сказала, я тебя задушу, — она отпустила его и поднялась на ноги. — Поднимайся. Ты не ел, по крайней мере, три дня, и Магда приложила все усилия, чтобы еда оставалась горячей.

Он покачал головой:

— У меня нет аппетита, — словно для того, чтобы выставить его лжецом, его живот издал булькающий визг. Он услышал усмешку в ее голосе:

— Скажи это своему желудку, — она похлопала его по плечу. — Ты не можешь сидеть здесь весь день, подпирая стену.

Она обошла его, встав между его ног и заполнив поле зрения подолом своего платья и туфлями. Он держал голову опущенной. Баллард не мог скрыть рога или виноградные лозы, вплетенные в его волосы, но он защитил бы ее от большего.

— Дай мне посмотреть на тебя, — сказала она.

— Нет.

Одной ногой она начала нетерпеливо отбивать ритм:

— Эмброуз сказал тебе, что Гэвин сегодня женится на Циннии? — он кивнул. — Хорошо. Потом я вернусь с кадкой и мылом.

Она начинала выводить его из себя.

— Я не хочу мыться, — почти прорычал он. И поднял глаза, чтобы поймать ее взгляд.

— Мне все равно, — сказала она ровным голосом. — Моя единственная сестра, которую я обожаю, выходит замуж за человека, который превратился в дворняжку с лицом летучей мыши, после того как она призналась ему в любви, — Баллард вздрогнул, но она была неумолима. — Окажи ей любезность и явись на ее свадьбу чистым и в своем лучшем наряде.

Почему он всегда боялся, что заслужит ее жалость?

Луваен присела перед ним на корточки и протянула руку, чтобы коснуться его лица. Баллард поймал ее запястье, и его когти щелкнули, сомкнувшись вокруг хрупких костей. Тогда он встретился с ней взглядом, таким же серым, каким стал весь остальной мир, но гораздо более сострадательным.

— Гэвин чуть не убил тебя, — сказал он хрипло.

Она наклонила голову, изучая его пристальным взглядом, который видел сквозь его черты.

— Нет, проклятие чуть не убило меня. И ты придаешь этому слишком большое значение, — не обращая внимания на его недоверчивое фырканье, она продолжила. — Все, что я могу показать после своей схватки со смертью — это ушибленные локти и палец на ноге. Мне больше стоит опасаться твоего рыбного пруда.

Он освободил ее руку, чтобы вытереть лицо:

— Ты легкомысленно относишься к опасным вещам, Луваен.