Умоляй меня

— Разрешаю, — резко сказал он и нахмурился, глядя на огонь в очаге.

Луваен бросила свою книгу на ближайший столик. Гэвин взял Циннию за руку, чтобы пожелать ей спокойной ночи, поцеловав ее пальцы. Луваен прочистила горло:

— Де Ловет, почему бы тебе не проводить мою сестру в ее комнату, — две пары бровей взлетели вверх. — Только до порога, имей в виду. Я буду там через минуту. Мне нужно кое-что обсудить с его светлостью, — едва эти слова слетели с ее губ, как они оба умчались.

— Если кто-то и стоял на пути снаружи, то они его затоптали, — суровое выражение лица Балларда посветлело, на его губах заиграл намек на веселье.

Луваен подошла и встала перед ним, толкаясь коленями, пока он не раздвинул свои, и она не встала между его ног.

— Однажды удача будет благосклонна ко мне и на пути будет твой колдун, — она взяла его за руку. — Я не могла отказать ей, Баллард. Если бы мы поменялись местами, и ты спас бы ее, Гэвину пришлось бы приковать меня цепью к стене, чтобы не подпускать к ней, и я бы практически приросла к Циннии, чтобы убедиться, что она выздоровела. То, что она просит от меня, гораздо меньше того, что я бы потребовала от нее.

Он вздохнул и поднес ее руку к своим губам. Его губы нежно скользнули по ее запястью.

— Твоя преданность сестре достойна восхищения. И мучение для меня.

Она улыбнулась:

— Ты не будешь одинок в своих страданиях, и ты не освобожден от своего предложения. Я намерена устроиться поудобнее в твоей большой кровати и надеюсь, ты согреешь меня, как и обещал.

Глаза Балларда отливали обсидианом в свете очага. Он потянул за руку, пока она не нависла над ним достаточно близко, чтобы он зарылся носом в ее неглубокое декольте. Луваен дразнила волны в его волосах, вздохнув, когда его язык скользнул по выпуклости одной груди.

— Как долго? — пробормотал он. — Как долго мне ждать?

Она провела пальцем по одному из рельефных шрамов, пересекавших его щеку:

— Только сегодня вечером, я думаю. В детстве мы делили постель. Это была постоянная борьба за одеяла, подушки и место на матрасе, — она улыбнулась, увидев его полное надежды выражение лица. — К утру она устанет от меня так же, как и я от нее.

— Тогда я с нетерпением жду утра.

Луваен усмехнулась и высвободилась из его объятий:

— Я должна идти. Я подозреваю, интерпретация Гэвином «порога» находится гораздо дальше в ее комнате, чем моя. И Цинния будет только поощрять его.

Баллард схватил складку ее юбки:

— Поцелуй меня, прежде чем уйдешь.

Она выдернула юбку из его рук и покачала головой:

— Нет.

Его лицо застыло суровыми морщинами, которые она привыкла видеть:

— Почему нет? — они смягчились, когда она поцеловала кончик своего пальца и прикоснулась им к его губе.

— Если я это сделаю, то не остановлюсь на одном, и следующее, что ты узнаешь, как Гэвин и Цинния придут, чтобы найти меня, и обнаружат меня голой у тебя на коленях.

Баллард застонал и откинул голову на спинку кресла. Он на мгновение уставился в потолок:

— Какой мужчина не расстегнул бы свои бриджи, услышав, как женщина говорит, что она с радостью разделась бы для него после нескольких поцелуев?

Луваен пожала плечами:

— Я говорю только правду.

— И эта откровенная манера сама по себе очень привлекательна, — он выгнул бровь. — Ты будешь мечтать обо мне, когда будешь спать в девственной постели своей сестры?

— Нет, — поддразнила она. — Сны о тебе не дадут мне покоя. Мне нужен отдых, чтобы подготовиться к завтрашней ночи. Мне обещали, что я не буду спать, так что лучше сделать это сейчас, — она отвесила ему короткий поклон. — Я заставлю тебя сдержать это обещание, де Совтер, — она подмигнула и вышла из комнаты, его низкий смех последовал за ней, когда она закрыла за собой дверь.

Она остановилась у своей комнаты, чтобы взять ночную рубашку, и отогнала Гэвина от двери Циннии. Он сдержал свое слово и не переступил порог. К тому времени, как она забралась в постель Циннии и пожелала сестре спокойной ночи, действие зелья Эмброуза прошло, и она зевнула так же сильно, как и Цинния раньше. Снаружи снежные вихри бились в застекленные окна, как крылья бабочек. Луваен наблюдала за их хаотичными танцами, Цинния уже спала и уютно свернулась калачиком у нее за спиной. Шепот донесся с другой стороны двери. Тяжелый шаг, пауза, а затем шаги двинулись дальше. Она узнала поступь и вздохнула. Утро не могло наступить достаточно скоро.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Значит, вы проживете еще один день, — пристальный взгляд Изабо оставался на игле, пока она вышивала у окна. Солнечный свет лился сквозь стекло, очерчивая ее элегантный профиль и округлость живота. Две ее дамы сидели неподалеку, склонившись над своими рукоделиями, как будто разговор между их господином и госпожой их не интересовал.